Его пальцы невесомо проходятся по моей коже — где-то чуть нажимают, а где-то едва касаются… и мое тело взрывается новыми ощущениями. Под ложечкой посасывает — приятно и будоражаще. Где-то в животе зарождаются обжигающие волны и устремляются ниже. Сладкие, щекотные спазмы стягивают узлом низ живота и новые каскады жара накрывают с головой. Ошпаривают ощущением какого-то близкого, нужного, волнующего блаженства. Только руку протяни — и оно уже твое.
И я знаю, что нужно для этого.
Льну к Ненталю, окольцовываю руками его шею, словно кошка трусь о его щеку, такую гладкую, никогда не знавшую щетины… Хочется просто мурчать и позволить себе стоны удовольствия.
Но я не позволяю. Нельзя. Почему? Да черт его знает.
Тишина наших встреч — залог того, что они не прервутся. И нить эмоций, взаимных симпатий, которая опутала нас, связала намертво, не оборвется вместе с ними.
Ненталь вжимается свидетельством своего желания. Дышит на ухо так горячо, так быстро и так рвано, что у меня совсем все плывет в сознании. Образы, мысли, эмоции переплетаются, смешиваются в горячий пенный коктейль. Яркие осколки реальности или грезы проступают сквозь туман удовольствия, и снова теряются в нем, гаснут.
Да и зачем они? Зачем мне окружение? Зачем мне реальность?
Есть только здесь и сейчас. Блаженство близости нага, на пике какого-то надрывного наслаждения. На острие эмоций. Словно горький перец, который едва касается языка в жирной и нежной солянке. На минуту острота пронзает, а затем наступает блаженное наслаждение вкусом. Еще более яркое, еще более насыщенное от того, что буквально секунду назад язык коснулся чего-то ядреного и жгучего.
Еще более запоминающееся…
Я выгибаюсь, прижимаюсь к нагу вновь, позволяя ему и дальше действовать.
Он поднимает меня за ягодицы, и я покорно сажусь на Ненталя, плотно обхватывая его бедрами. Тело оборотня нагревается, хоть чайник на нем кипяти. Он едва дышит, но продолжает втягивать мой запах. Будто жадничает, боится упустить хотя бы капельку. Ласкает так, что у меня совсем отказывают тормоза. Срывает крышу.
Тело звенит в руках нага отчаянным желанием продолжения. Также, как недавно в пещере. Это знакомое, тягучее, приятно-изматывающее ощущение я уже никогда не забуду.
Ненталь медлит, дрожит в предвкушении и нетерпении.
Чуть двигает бедрами, будто намекает, что пора бы и продолжить. Соединиться по-настоящему…
А потом я понимаю — нельзя! Это слово вонзается в мозг занозой действительности. Буквально ошеломляет, парализует.
Нельзя… Отбрасывает меня куда-то…
В моих снах мы постоянно встречались с Ненталем возле того водопада. А еще на какой-то полянке в лесу, где пахло малиной и хвоей. И медовые ягоды таяли на губах вместе со сладкими долгими поцелуями. А горячая хвоя холодила тело после знойных прикосновений Ненталя.
Мы гуляли у берега моря. И волны облизывали наши ноги, как игривые щенки, ластились. Небо и вода менялись местами у линии горизонта, будто втягивались в одну воронку. Ненталь обнимал и все привычно утрачивало смысл, яркость и очертания.
Где только мы не встречались…
Но всегда это было так… Горячо, возбуждающе. Долгожданно… Так бесстыдно лакомо и так дурманяще-нежно, что я поражалась как могла все это забыть.
Как утром вставала с постели, совсем не помня о наших грезах…
Словно что-то отключало ту часть мозга, мысли и даже любые намеки на воспоминания о Нентале…
«Ты сделала какие-то косметические процедуры?» — издалека доносится до меня голос моей любимой владелицы фруктового развала на рынке. — «Выглядишь вообще, как девочка!»
Я совершенно забыла и эти ее фразы. Потому, что… связь с Ненталем меня омолаживала. Я не понимала — как именно, но уже точно знала, что это так…
Я ошарашенно смотрела на себя в зеркало расширившимися глазами и только моргала.
«Мне нужна твоя помощь»… Так и звучало в голове.
Наша встреча с нагом будто разблокировала мою память, и теперь я отчетливо чувствовала нашу связь. Хотя пока и не понимала — почему и в чем вообще она заключается.
Но она была настолько реальной, настолько естественной, настолько осязаемой, что оставалось лишь поражаться.
Ненталь
До момента, когда Ада упала в его объятия, буквально вырвав Ненталя из комы, самым четким и ярким его воспоминанием была собственная смерть. Или полусмерть.