Затем гость и хозяйка вернулись к обсуждению художественных достоинств поэмы, которая удостоилась похвал при дворе и уже начала распространяться в списках по провинциям.
Впрочем, во время десерта маркиз опять затронул печальную тему.
— А ведь у меня еще одна невосполнимая утрата. На позапрошлой неделе меня покинула Эдельменция. Вы, конечно, знаете, это моя экономка…
— Как, и она тоже?.. — изумилась графиня.
— Нет-нет, все не настолько трагично, — поспешил ответить маркиз. — Эдельменция жива. Однако навсегда покинула мой замок. А все шло так прекрасно… До тех пор, пока ей не исполнилось сорок лет. Не успели мы это отпраздновать, как Эдельменция вдруг заявила, что наступило время забыть о суете и переменить образ жизни. Не слушала никаких возражений и уговоров, собралась и укатила в монастырь Полузабытых богов. Сказала, что отныне будет думать только о высоком, самосовершенствоваться и заниматься благотворительностью. Как будто в моем замке она не могла думать о высоком! Ах, до чего же я несчастен и одинок теперь…
На свет вновь был извлечен пропитанный жасминовой эссенцией платок.
А графа тем временем посетила такая блестящая идея, что он даже слегка оживился.
Глава 11
А теперь полюбопытствуем: какая идея настойчиво постучалась в голову графа? Довольно-таки очевидная. В своем письме барон Тормаль кроме всего прочего сообщал, что аптекарь может создавать чудесную мазь в неограниченных количествах. Поэтому благодаря «Посланнику наслажденья» барон легко и с удовольствием избавился от лишних хлопот. Раз появилась такая прекрасная замена, он выгнал из замка двух из трех своих любовниц. Одну оставил для приличия. Вдохновившись примером друга, граф тоже начал строить планы в этом направлении. После сегодняшней феерии держать двух любовниц в доме — это казалось уже избыточным. Употреблять двойную дозу «Посланника» граф, конечно, в ближайшее время не собирался. Все же какой-то инстинкт самосохранения у него имелся. Но и в рекомендованной изобретателем дозе мазь обещала множество восхитительных ощущений. Можно было не сомневаться. Тогда зачем терпеть под боком двух дамочек? Они уж точно не подружатся. Зато будут долго и упорно враждовать и портить настроение графу, которое и само по себе часто портится. Вот только которой из них указать на дверь? Выбор занял совсем немного времени, гораздо меньше, чем недавний выбор члена для смазки. Увы, наша современница не выдержала конкуренции. Нежная и наивная Зэлла нравилась графу больше. К тому же, она столько лет его ждала и в итоге презентовала целую, абсолютно нетронутую девственность. А это, что ни говори, льстило мужскому самолюбию. Итак, участь Тамары была решена. Она уже не в первый раз попадала под сокращение. Но в нашем мире это все-таки происходило в рабочей обстановке, а сейчас в самой что ни на есть интимной. Прямо не знаешь, откуда ждать подвоха…
Считалось, что у графа крутой нрав, и ему наплевать на проблемы окружающих. Однако сам он считал себя относительно порядочным человеком и без особого повода никому не вредил. Одно дело вышвырнуть из замка давно осточертевшую Клэрминду и совсем другое — Тамару, с которой граф еще даже ни разу не успел разругаться. К тому же, Тамара свалилась неизвестно откуда, друзей и родственников у нее поблизости явно не имелось. Следовательно, идти ей было некуда. Зато сейчас появился отличный шанс пристроить девицу к общему удовольствию и без лишних драм. Разумеется, больше всего граф хотел бы куда-нибудь пристроить законную жену, но это пока было из области мечтаний.
— Простите, я ненадолго отлучусь. Надо кое о чем распорядиться.
Граф встал из-за стола и скрылся за дверью. Поднялся на третий и этаж и действительно начал распоряжаться. Велел накрыть стол в комнате Тамары на три персоны и приготовить кофе.
— Только сама госпожа Тамара вышла, — предупредил слуга.
— Куда это?
— Кажется, она со своей горничной гуляет по парку.
— Быстро привести ее сюда!
*****
Тамара, само собой, и не подозревала, что ее разыскивает сразу несколько человек. Пока слуги носились по огромному парку, где так легко можно было затеряться, и заглядывали во все уголки, она вместе с Белареттой любовалась каменной мозаикой, украшавшей грот. Светлые, яркие, темные, приглушенные — всевозможные оттенки зеленого составляли причудливый узор, который сразу не бросался в глаза, а становился заметен, только если приглядеться. Камни были гладкими, при этом естественной формы да еще и просвечивали. На их фоне беломраморная статуя казалась легкой и воздушной. Вдруг уголки мраморных губ лукаво приподнялись… Статуя подмигнула левым глазом. Тамара чуть не подпрыгнула от неожиданности.