– Что даже в голодный год за мешок картошки не согласился бы?
– Нет!
– А за два?
– Нет!
– А за три? – азартно продолжала торговаться я.
– Я не продаюсь, – отрубил Наполеонушка, повернувшись ко мне лицом и гордо задрав нос.
Причем, он встал именно в такую позу, в которой я его представляла до этого. Моё воображение живо обрядило его в тельняшку на пару размеров больше, растянутые треники и поношенные шлепки. Чтобы не заржать в голос, я закусила подушку, но даже сквозь неё прорывался сдавленный хохот. От смеха даже слезы на глазах выступили.
– Что? – хмуро сощурился дроу.
– Расстроилась очень, – всхлипнула я, – вот видишь, плачу.
Наполеонушка недоверчиво на меня покосился.
– Да! Мне грустно и больно, что ты мне не достанешься. Ты ведь идеал моего мужчины! Фигура замечательная: что-то среднее между Аполлоном и велосипедом, – восторгалась я. – А уж какой заботливый! Завтрак приготовил после совместно проведенной ночи.
Конечно, я не обольщалась. Не желание сделать мне приятное, а зверский аппетит после приема зелья регенерации заставил тёмного встать к плите. Удивительно, что он не слопал кашу холодной, но зато печенье доел.
– Я не готовил, – недовольно буркнул он.
Тёмный сообразил, что я над ним потешаюсь, но никак не мог понять по какой причине.
– Ну, разогрел, это не важно. Главное, завтрак. Не такой уж ты бесполезный, как мой кот. Но и не Матроскин, с другой стороны, – доверительно сказала я, слезая с кровати. – Он и на машинке шить умел и вроде бы даже крестиком вышивал. Так что до Матроскина тебе расти и расти.
– Что еще за Матроскин?
– Кот, Наполеонушка, кот! – наставительно сказала я и скрылась за печкой, чтобы переодеться.
Как все-таки хорошо, что я его спасла. Поговоришь с ним – и сразу прекрасное настроение и улыбка во весь рот.
– Что значит «кот»? – допытывался дроу.
– То и значит. Животное такое: хвост, уши, четыре лапы. Ты что кота не видел?
– Видел.
– Вот! Кот Матроскин. Как сказал один умный человек: «Был бы у меня такой кот, я, может, и не женился бы никогда».
Это откровение надолго заняло тёмного. Он крепко задумался. Представляю, что за мысли у него в голове. Пока Наполеонушка думу думал, я оделась и взяла ведерки для воды. Уже в сенях меня догнал еще один вопрос дроу:
– А кто такие «Аполлон» и «Велосипед»?
Я закусила губу, чтобы не расхохотаться.
– Аполлон считается идеалом красоты в том месте, где я родилась.
– А «Велосипед» кто такой?
– Не кто, а что. Это такой… транспорт. На нем ездят. – Объяснила я и добавила: – Верхом ездят.
***
«Верхом ездят. Это намек на секс? Не похоже. Вышла из дома и опять хихикает», – Ивэлас потер лоб.
Странная человечка. Сколько раз за последние двое суток он повторял про себя эту фразу? Много, очень много. Какую-то одну странность можно было объяснить, но не все сразу. Например, сейчас он чувствовал заинтересованность в её взгляде (за долгие годы научился различать, когда на него смотрят по-особому). Его оценивали, Ивэлас готов был поклясться в этом.
В обществе дроу такой интерес часто приносил мужчинам проблемы, и ему в том числе. А у матери не всегда была возможность защитить сына от подобного внимания тёмных эльфиек. Она старалась, но не всегда всё происходит так, как ему бы хотелось. Дроу скрипнул зубами. Похотливые твари! И тут такой же интерес от человечки. Что она возомнила о себе?
Но, судя по реакции, о сексе она не думала. Он видел её попытки скрыть смех. Предложение про мешок картошки его возмутило. Несмотря на фразу о том, что он не продается, Ивэлас понимал, что мужчин в их обществе часто покупают. Не за мешок картошки, конечно, но за деньги, выгоду, власть покупают. У мужчин нет другого варианта, кроме как подчиниться. Мррашева клятва не даёт ничего сделать.
Неужели человечка об этом знает, поэтому смеётся? Почему в таком случае не сказала, что ей всё известно? Велосипед, Аполлон, кот Матроскин. И это её «Наполеонушка!». Ведь ясно, что в имени какой-то подвох, но он не понимал и половины из того, на что она намекала. Не понимал её стремлений, действий, целей. Почему она его спасла? Почему помогает сейчас? Чего она хочет добиться? Почему не боится его, не презирает, не…
Она вернулась, благоухая ароматом дорогого мыла и порошком для чистки зубов. Люди воняют. В их городах от зловония щиплет глаза. Грязные глупые животные, но она совсем не подходила под это определение. От Резаэлли приятно пахло травами и цветами, а еще тонким, присущим только ей ароматом дикого мёда и еще чего-то такого… неопределенного. Она регулярно мылась, постоянно споласкивала руки, а еще мазалась кремами, как делали аристократки среди людей. Неужели, эта человечка знатного происхождения? Почему же тогда работает? Что она делает тут?