О да, ему понравилась новая хозяйка академии. Больше, чем следовало. Так, что магия Паука даже выходила из-под контроля.
Антонио потянулся к ее губам, а его разомкнулись, выпуская тихий вздох. В конце концов, если это были ее мысли, то почему бы и не позволить себе один-единственный поцелуй?
По ее коже побежали мурашки от голоса Антонио. Он был таким низким и тягучим, как патока. А смотрел на нее Антонио так странно… одновременно смиренно, будто отдавал всю власть над собой и своим телом в ее руки. И с желанием. Жгучим, сильным, огненным, кипящей смолой растекавшимся по коже. Да, Антонио определенно терял над собой контроль. И ее это пугало.
– Антонио, что ты творишь? Так нельзя! – зачарованно выдохнула Эстер, чувствуя себя птичкой, которую готовилась проглотить змея.
Она не могла отвести глаз от темнеющего взора Антонио. Не могла вырваться из его сильных рук, крепко сжимавших ее талию. Эстер бессильно согнула руки в локтях, уперлась в его грудь ладонями и попыталась оттолкнуть Антонио от себя. Но он не отпустил.
– Нет, Антонио, не смей! – почти в панике проговорила она, увидев, как его губы потянулись к ее.
Эстер тряхнула волосами, попыталась отвернуться. Но удивительно жесткие пальцы перехватили ее затылок, фиксируя на месте. И Эстер дернулась в руках Антонио, чувствуя себя жертвой. Он не слышал, не реагировал на ее «нет»!
– Почему? – выдохнул Антонио одними губами, неслышным шепотом.
Он будто был одурманен Эстер. Красивой, гордой, дерзкой и смелой, совсем не похожей на пустоголовых кокеток, которые раньше встречались ему на пути. С ней было интересно, а еще… он все время вспоминал тренировку во дворе Аскена. То, как она среагировала на их игры. Было ли это влияние его магии? Антонио убеждал себя, что нет! В ту секунду, пусть и на миг, но их потянуло друг к другу.
Он накрыл губы Эстер своими трепетно и сладко, лаская, медленно сминая. Кончик его языка скользнул по их контуру едва-едва, но Антонио тут же отстранился, поняв, как она напряжена, отнюдь не собираясь отвечать.
– Прости, Эстер, – Антонио покаянно опустил голову. – Я… просто не могу держать себя в руках рядом с собой. Ты мне нравишься. Очень нравишься.
Эстер не ответила на поцелуй. Не потому, что Антонио ей не нравился. Нет. Он ей очень, очень нравился. Но… перед ее глазами стоял Рауль. Смешная белобрысая челка, упавшая на глаза. Лукавый взгляд зеленых глаз. Насмешливая улыбка, изогнувшая красивые губы. Как Эстер могла даже в мыслях изменить ему и поддаться другому мужчине? Даже такому красивому и притягательному, как Антонио.
Но Антонио стоял сейчас перед ней и смотрел, как котик. Так умоляюще, что Эстер должна была ему все объяснить. Поначалу ей хотелось выпалить, что она с Раулем. Но потом Эстер подумала, что Рауль может быть недоволен, если открыть тайну нескольких поцелуев его сопернику. Ведь он с Антонио соперничал даже в работе в академии. А значит… пока придется скрывать чувства к Раулю. Хотя, может, это только у Эстер чувства, а у господина бывшего ректора их нет?
– Потому, что это не по-настоящему, Антонио, – тихо, но грустно проговорила Эстер, опуская глаза. – Мне рассказывали в академии про Пауков. Вы очень коварные. И можете соблазнять девушек по щелчку пальцев. Просто потому что посмотрите жарким взглядом и потранслируете ей свое влечение. И любая девушка повесится на шею такому мрачному, таинственному красавчику, как ты, Антонио. Но я не любая. Я не готова начинать новые отношения с магии и лжи. В первую очередь самой себе. Я не готова плакать потом в подушку от разбитого сердца, когда ты сменишь одну куколку другой. А я окажусь выброшенной и ненужной. Хватит с меня разбитого сердца, нажилась я так уже! – с болью выпалила Эстер и попыталась резко отодвинуть Антонио в сторону.
Уже сожалела, что так разболталась и раскрыла свой секрет насчет Бертрана и… немного раскрыла свое прошлое с Земли. Где она тоже однажды так же неудачно доверилась мужчине, красивому, влиятельному, богатому. А он ее предал.
Глаза Антонио сверкнули опасно, нехорошо. Словно слетела маска послушного котенка, который ластится к хозяйским рукам. И вместо этого появился хищник. Антонио перехватил Эстер за плечи, толкая к стене. Это не было грубо. Лишь обжигающе горячо.
– Чувствуй! – приказал Антонио, обжигая ее губы дыханием. – Это по-настоящему!
Он перехватил лицо Эстер в ладони, закрывая ей рот поцелуем. Уже смелым, ненасытным, уверенным. Не позволяющим ни на шаг назад… Только впустить кончик его языка, бесстыдно раздвинувший мягкие, нежные губы.
Эстер не успела увернуться. Когда Антонио грубо, почти силой, толкнул к стене. И закрыл ей рот поцелуем. В буквальном смысле. Этот поцелуй не вызвал у нее такой феерии чувств, как было, когда губы Рауля впервые коснулись ее. Она помнила, как у нее подкосились тогда ноги, как она не могла не ответить на поцелуй. Здесь же… все было иначе. Этот поцелуй был сладким, горячим, жадным. Он распалял желание в теле, но Эстер не ощущала отклика где-то внутри. А желала, наоборот, поскорее вырваться и сбежать. Да, Рауль не был ее мужчиной! Да, их связывали лишь поцелуи, и она даже не знала, как бывший ректор академии относится к ней. Но… даже если Рауль ничего не испытывал к ней, Эстер не собиралась прыгать в постель к Антонио. Хотя целоваться он умел. И пожалуй, не появись в ее жизни Рауль, немного раньше она поддалась бы… на соблазнение Антонио. Нырнула бы в паучьи сети и попыталась найти отклик не только в теле, но и в сердце. Антонио сумел бы найти к ней подход, Эстер уверена в этом. Он очень сильно желал ее.
Она все-таки исхитрилась стукнуть Антонио по спине, оттолкнуть и вырваться, тяжело дыша. Но оцепенела, почувствовав на себе тяжелый взгляд золотисто-зеленых, змеиных глаз. Рауль стоял за колонной и наблюдал за ними… Как долго? И что он успел увидеть? Этого Эстер не знала.
– Вот, значит какова твоя забота, Антонио. Целовать Эстер за моей спиной? – в голосе Рауля прозвучала неприкрытая угроза.
Он стиснул кулаки и сделал пару шагов вперед, не обращая на Эстер никакого внимания. Его глаза горели жаждой мести сопернику. Впрочем… взгляд Антонио после того, как Эстер оттолкнула его, не предвещал для Рауля тоже ничего хорошего.
«Ой-ой, что сейчас бу-удет… – подумала она. – Кажется, елке не судьба уцелеть. Простите, эльфы!»
Глава 12
Антонио повернулся к Раулю, недобро сверкая темными глазами.
– А это запрещено правилами академии? Или госпожа Флар помолвлена с тобой?
– Нет, но… – Рауль даже немного растерялся от напора.
– То есть она не твоя жена, не твоя невеста, да и своей ты ее, в целом, не называл… В чем тогда проблема? – Антонио нагло сделал еще шаг вперед, загораживая собой Эстер.
– В том, что тебе стоит держаться от нее подальше, Антонио! – вспылил Рауль, перехватывая его за воротник черного камзола до треска ткани. – Я видел с первого дня, как ты вокруг нее вьешься! Поддерживаешь каждую безумную идею, в рот заглядываешь! – разошелся Рауль, не думая, что Эстер все слышит.
Он удивился, когда Антонио почти открыто напал на него словами. Рауль привык, что этот темный маг – загадочный тихоня. Мягкий и добрый, черный и пушистый, как бездомный котик, которого пригрели в академии. Накормили, напоили, дали место преподавателя – вот он и не рыпается, делает свою работу, утешает мальчишек после того, как они накосячат, а Рауль накажет.
Ну, так было всегда. До того момента, как в академии появилась Эстер. Да, конечно, и до этого Рауль и Антонио недолюбливали друг друга. Но он знал свое место: как остальные преподаватели, где-то у ног ректора. Все равно слово Рауля всегда было решающим. А вот слово Антонио нет. У них случались стычки, насчет методов преподавания или каких-то идей, которые Рауль мог зарубить на корню. И рубил! А что? Давать в руки темному магу бразды правления над учениками – идиотизм. Так считал Рауль. Хотя он даже не верил в слухи про таинственный клан Паука, имевший какое-то отношение к Антонио.
Кто такой для Рауля был Антонио? Бедный деревенский мальчишка, под страхом смерти открывший в себе темный магический дар. Случайно выбившийся в люди. Сирота без денег и связей. Не то, чтобы Рауль презирал Антонио за это, нет. Наоборот! Он уважал то, что молодой человек смог выбиться «в люди» и стать равным среди именитых магов, преподающих в этой Академии. Но себя, боевого мага с блестящей родословной, прекрасными родителями, сдувавшими с него пылинки всю его детскую и отроческую жизнь, Рауль все равно считал выше.