Обнаженные по пояс накаченные чудовища, не меньше десятка существ. Все отдаленно напоминали людей, но ими не были. У всех длинные волосы, заплетенные то в хвосты, то в косы. У всех множество браслетов и ожерелий. И у всех по два здоровенных клыка торчащих из нижней челюсти и достающих до уровня носа. Точно, орки! Весь отряд восседал не на лошадях, а на горбатых ящерицах, ростом с приличного носорога. Звери рычали и ревели. Похожие звуки издавали и орки, правда, их голоса сливались в некое подобие воинственного клича. Девушка в реке повернула голову, успела обрадоваться подоспевшей выручке - и в этот момент ее хорошо приложило о большой валун. Лицо орчанки расслабилось - и она пошла на дно.
В общем, к моменту, когда девушку таки выловили из реки, было понятно, что спасать там уже некого. Двое воинов, которые нырнули за ней, сейчас стояли на четвереньках и отфыркивались. Остальные столпились полукругом и растерянно переглядывались. Никто из орков даже не пытался подойти к девушке и оказать ей первую помощь. Впрочем, побуревшее лицо и посиневшие губы четко отвечали на все невысказанные вопросы о ее состоянии.
Толпу зеленых бодибилдеров растолкал тот самый старик, что выдернул Надю из родного тела. Нет, сейчас, в этом мире, он однозначно был таким же орком, как и остальные, только в годах, но Надежа моментально узнала его и не сомневалась, что это именно тот самый старик. Она, словно, на миг, увидела вместо старческого зеленого лица щенячьи глаза того хиппующего деда. Старик рухнул на колени перед девушкой, быстро заглянул в зрачки, зачем-то приоткрыл рот, послушал сердце, припав к объемистой груди ухом. Потом быстро нарисовал несколько символов на песке и сдернул с шеи уже знакомый амулетик из нескольких кристаллов. Амулет залился светом, запульсировал, как перегорающая лампочка. Старик уложил амулет на грудь орке.
В этот самый момент мир померк.
Пришла в себя, точнее в нее, Надя, уже, когда четверо орков несли ее на своих плащах в шатер. Через несколько минут девушка смогла встать и таки осознать: куда ее засунула судьба, точнее в кого!
Орчанка Надежа, приятно познакомиться!
И такое бывает попаданство!
И почему никто не предупреждал!?
А фантасты о таком не писали, и даже не намекали! А ведь Надя уже размечталась о длинноногой блондинке с третьим размером. Грудью не обидели, она даже больше чем в мечтах, но сие с чего-то совсем не радует!
Отступление 1 (13.07)
~ Отступление 1 ~
Хочешь испытать силу воли? Попробуй съесть только одну семечку!
(Юмор)
Сложная, шестикруговая магическая печать ожила, напиталась насыщенным фиолетовым светом призванной магии. Замысловатый рисунок из сотен рун и древних символов дрогнул и чуть приподнялся над старинными камнями подземелья. Не прошло и минуты, как сияние магии ярко осветило большую залу. Только в этом каземате, коих здесь имелось множество, который за свою историю был и оружейной, и винным подвалом, и тайным залом для переговоров, и тронным во времена сражений, могло легко уместиться больше сотни воинов в полном доспехе. Тени заплясали на старых камнях, они изгибались причудливым ажурным плетением темных Богов и если всмотреться в их танец, то становилось понятно, что двигались они иначе, быстрее и угрожающе, нежели языки выпущенной магии.
Но, ни мужчину в центре магической печати, ни женщину, у внешнего круга самой внешней, пока спящей, пентаграммы, появление теней при обряде не волновало.
Мужчина стоял не двигаясь, хотя некоторые жгуты магии, змеящиеся у ног уже несколько раз ударяли хлыстами по голым ступням, оставляя на теле глубокие порезы. Через несколько минут тишины, когда уже стало казаться, что оба в этом зале не живые разумные, а лишь правдоподобные скульптуры, женщина подняла руку - и пробудила новую, уже багряную печать, с другими символами. Новая, совсем иная магия вспыхнула, едва ли не ярче фиолетовой, и вплелась между движущихся рун первой пробужденной печати. Магические потоки разных сил, змеями, бескрылыми ящерами, сплетались друг с другом, связываясь в узлы и замысловатые фигуры. Они не перемешивались, не поглощали друг друга. Их танец, будь у присутствующих склонность к написанию стихов, можно было бы счесть неким страстным, особым соитием. Багрянец ласкал фиолетовую магию, как мог бы ласкать многоопытный любовник нежный цветок невинности. Он распалял партнершу, которая принимала формы разных, давно исчезнувших из этого мира хищных тварей, от чего на плиты стали опадать жгучие искры, оставляя в них мелкие борозды, словно от когтей и зубов.