— Прости, но я не могла по-другому. Я… я люблю его… понимаю, это неправильно, но ничего не могу поделать. А так… я хотя бы ему нужна. Понимаешь? Он-то настоящий… жалеет меня… всегда жалел. Даже… из жалости… А я… как дура…
Дайра всхлипнула, закрыла лицо ладонями и заплакала, вздрагивая плечами.
— Дура и есть, — буркнула я и, проклиная свою жалостливую натуру, позвала, — пойдем ко мне, поговорим.
Я шла и думала, что совершенно зря позвала ее с собой, ведь у меня дома этот проклятый негодяй. А мне совершенно не хотелось, чтобы кто-то знал об этом. А поскольку Салина не прибежала ко мне с вопросами, я сделал вывод, пока о том, что господин Орбрен ночевал в моем доме, никто не знает.
А теперь я сама, собственной дурной головой, собиралась все испортить. Это мне той, прошлой, все равно было. Не в моей же постели мужик спит. Но сейчас… нет, сейчас мне не хотелось замарать свою репутацию такой отвратительной сплетней.
— Дайра, — остановилась я у калитки, — у меня к тебе просьба. Я знаю, что ты умеешь держать язык за зубами, поэтому молчи о том, что увидишь у меня дома. Поняла?
— Х-хорошо, — Дайра испугалась. Уж не знаю, что она там придумала, но заходила ко мне в дом с каким-то трепетом. Наверное, решила, что не зря герцог велел за мной приглядывать.
Дома, к счастью, никого не было.
Накрыв на стол, позвала Дайру, замершую у порога и старательно прикрывающую глаза, чтобы не увидеть ничего лишнего.
— Рассказывай, — выдохнула, подавая чашечку травяного напитка.
— Что? — испуганно прошептала Дайра.
— Дайра, — сморщилась я, — не бойся. Можешь открыть глаза и посмотреть. Просто я не люблю, когда обо мне сплетничают. А особенно, — я многозначительно посмотрела на нее, — когда передают сплетни на сторону.
— Прости, Малла, — выдохнула Дайра, — но… я давно это делаю… это обычная практика. У него каждом поселении есть пригляд. А мы с ним знакомы были еще в юности. Он тоже был среди моих поклонников… ну, знаешь, когда ты актриса в театре, у тебя всегда много поклонников. Они и подарками заваливают, и в любви признаются. Да только и ты, и они сами понимают, что не всерьез это. Не тебя они любят, а героиню твою, которую на сцене увидели…
Я молча прихлебывала чай. Пожалуй, Дайре важнее было выговориться, чем мне послушать ее откровения. Хотя, да, было интересно. Особенно то, что было дальше.
— Потом я его увидела уже тогда, когда погиб мой Глай. Ранили его сильно. Умирал он, а я никак не могла его спасти, Малла. Почти всю себя отдала, но он все равно умер. И тут появился его светлость, узнал меня, и… вот…
— Погоди. Объясни толком. У нас в Хадоа все совсем по-другому. И я ничего не поняла… Как ты могла спасти Глая, если ты не лекарь?
Дайра вздохнула.
— Брак у нас истинный был, Оракулом одобренный. Как вчера у Сайки с Дирком. В таком браке жена всегда может свою силу жизненную передать, чтобы мужа от смерти спасти. А может и не передать. Поэтому вдов и считали порождением тьмы. Раз они своей жизнью ради спасения супруга не готовы пожертвовать, значит и любви там не было никакой. Одно притворство.
— А мужчинам, значит, можно не делиться? — вскинула я брови.
— А мужчина не может делиться, Малла, — грустно улыбнулась Дайра, — не способны они к этому. Поэтому вдовцов и жалеют. Он ведь был бы рад спасти любимую, да не может.
— Чушь, — фыркнула я, — ты сама-то в это веришь?
— После того, как столько лет вдовствую? Нет. Но раньше верила.
— А его светлость, значит, уговорил тебя не делиться?
— Нет. — Дайра зажала ладошки между коленями, так они дрожали, и, помолчав, продолжила, — он перед Оракулом меня своей назвал…
— Что? — я вытаращила глаза. И тут же вспомнила, как говорил его светлость, что женат, — так ты замужем? За его светлостью?
— Нет, — мотнула головой Дайра, — не могу я… он же не любит меня. Он же из жалости. А я не могу так. Не хочу, чтоб из жалости…
— Он тоже тебя любит. А не жалеет вовсе. Думает, что ты из-за Совета вашего против, — пробормотала я. Перед глазами одновременно стояли две картины: Сайка и Дирк на коленях, и я, смешивающая энергии с господином Обреном…
— Это он тебе сказал, Малла? — Дайра схватила меня за руку и заглянула в глаза.
— Не мне. Но он, — ответила я. Вздохнула, нужно было прояснить один момент, — Дайра, скажи, я правильно поняла, он назвал тебя женой перед Оракулом, а ты нет? Ты не назвала его мужем. И ты вчера снова слышала этот вопрос и ответила нет?
— Верно, все так и есть, — Дайря все так же смотрела на меня, — Малла, скажи, что он сказал?