Я еле-еле столкнула себя с кровати и на четвереньках поползла к двери, с трудом передвигая конечности между вспышками нарастающей боли. Крошечная комната вдруг стала огромной, и до цели я добралась, из последних сил удерживая себя на грани сознания.
Попыталась постучать и позвать на помощь, но руки уже не слушались. И я смогла только дотронуться до двери, неслышно царапая деревянную поверхность ногтями. Мир вокруг стал схлопываться, заполняясь чернотой… Вот и все… Кажется пришло время умирать.
Утром я открыла глаза с первыми лучами солнца. Лежала я все там же на пороге комнаты, у двери, в которую пыталась постучать, вызывая помощь. Тело от неудобной позы затекло и я еле встала. Добрела до кровати и повалилась, чувствуя, как забегали по рукам и ногам мурашки.
Что это вчера такое было? Сердечный приступ? Инфаркт? Но сердце не болело, а бодро и весело гоняло кровь по телу. И я откуда-то знала, что с ним все хорошо. Здоровее, чем было. Вообще, мой организм работал как часы. Заросла даже небольшая язва, которая мучила меня в моем мире, и пропала анемия. И с ребенком все в порядке. Развивается, как положено, ручки-ножки на месте, все органы тоже. И ведьмы правы были. У меня сын.
Я снова, как тогда в телеге, когда случайно вылечила господина Гририха провалилась в какое-то другое состояние. И все видела своими собственными глазами… нет… не глазами, а… а… чем-то.
А вдруг я стала аррововой ведьмой?! Прислушалась к себе… нет, все чувства такие же. Ничего не изменилось. Крови не захотелось, на луну выть тоже, и желание смерти не мучило. Даже зайка-алкоглик не вызывал никаких новых чувств. Все как обычно… вроде бы… потому что, что-то было не так. Как будто бы где-то далеко на грани слышимости звучал неясный шепот. А на грани видимости, сновали какие-то неясные тени. Я даже головой повертела, стараясь нащупать направление звука и эти тени. Ничего не получалось, но чем больше я прислушивалась, тем сильнее звучали голоса. А вдруг это и есть мир мертвых? Кошмар меня подери! Как же жутко! Я зажмурилась от страха и закрыла уши руками, желая, чтобы голоса стихли. Хотя, конечно, слышала я тоже совсем не ушами. Но стало легче. Голоса замолкли, а тени перестали мотаться на периферии взгляда.
Когда Вилина зашла кормить меня завтраком, я старательно заглядывала ей в глаза, надеясь, что если стала арровой ведьмой, то она увидит смерть в моих глазах и скажет мне об этом. Но Вилина вела себя как ни в чем ни бывало. А спросить я не решились. Струсила. Страшно оказаться полуживой-полумертвой.
Последние пару часов до конца срока, я просидела в одиночестве. Так хотелось на свободу, даже про свои страха забыла. И когда за дверью раздались шаги господина Гририха, готова была прыгать и визжать от радости. Наконец-то я вернусь домой, и меня там ждет чистая одежда и бочка с водой. Ура! На свободу с чистой совестью!
— Выходи, Малла, — господин Гририх тоже довольно улыбался, выпуская меня из заточения, — твое наказание исполнено.
От радости я кинулась обнимать председателя, а потом бегом побежала к выходу, очень уж домой хотелось.
На крылечке возле правления меня, радостно улыбаясь, ждали сестры, Глая, Варла и мои девочки из бригады.
Я кинулась обниматься с сестрами, но Варла была быстрее всех. Она повисла на моей шее и запричитала:
— Малла, они великолепны! А особенно мамочка! Она же чистопородная скирла. Она прекрасна! Идеальна! Восхитительна!
— Варла, — Салина и все остальные улыбались во все тридцать два зуба, — да, погоди ты! Дай нам Маллу обнять и освобождением поздравить.
Я так растрогалась, чуть не до слез. Наобнималась со всеми. Как же я соскучилась по подружкам. Кажется не три дня не виделись, а целую вечность. Когда очередь снова дошла до Варлы, она опять запричитала про каких-то скирл.
Рыска неожиданно подмигнула мне и обратилась к нашей подружке-пастушке.
— Варла, ты бы объяснила Малле про что ты говоришь. Она-то не поймет ничего.
И подруга снизошла до объяснения, сияя широкой, счастливой улыбкой:
— Овцы, Малла. Ты купила не смешных лысых овец, ты купила самую редкую, самую уникальную породу овец. Скирл охраняют как казну государства. И такого ягненка ни купить, ни украсть невозможно. Их держат в горах, на самых отдаленных пастбищах, под магической охраной. И про них почти никто не знает.
— Про лысых овец? — удалось мне вставить слово.
— Нет! Про скирл. Скирлы! У нас в колхозе скирлы! Мне до сих пор не вериться! — Варла закружила по крыльцу. А потом вдруг остановилась и спросила встревоженно, — Малла, ты же их для колхоза купила? И если даже нет, ты же позволишь мне за ними ухаживать?