На пальцах прихлюпавшего Эрмила вспыхивают жёлтые шарики, легко разлетаются, озаряя нас, вход в конюшню и сидящего там Огемара, зажимающего кровоточащий нос.
– Простите великодушно, – бас со второго этажа дрожит. – Не хотел вас беспокоить. Конечно же вы можете делать что угодно.
Ставни захлопываются.
– Приводи себя в порядок, Шайн, – отец усмехается, и его улыбка в нервном свете волшебных светильников кажется поистине дьявольской. – Ты ведь не настолько глуп, чтобы надеяться, будто я спущу такое оскорбление великого рода Никсэ?
Сплюнув кровь, Огемар поднимается во весь рост:
– В снисхождении не нуждаюсь. И с удовольствием проучу тебя и твою девку. Если, конечно, тебе хватит смелости сразиться со мной после того, как я подлечусь.
Мужчины, похоже, не вырастают: что у детсадовцев попытки взять на слабо, что у взрослых лордов.
– Я же благородный человек, – с той же дьявольской улыбкой напоминает отец. – Мне честь не позволит избивать беззащитного.
Я бы на месте Огемра уже извинялась. Но он вновь сплёвывает кровь и, вытащив платок, прижимает к носу. На белоснежном фоне расцветают алые пятна.
Пошатываясь, Огемар по хлюпающей грязи направляется к крыльцу. Отмахивается от огонька Эрмила и на пальцах разжигает свою искорку белого света. Уродливая, искажённая тень Огемара скользит по стене и закрытым ставням.
– Захвати себе оружие, – бросает отец ему вслед.
Он действительно странно самонадеян, не боится ведь, что Огемар сбежит или… выстрелит в окно, например.
Опускаю взгляд: в свете фонариков на поясе отца тускло поблёскивает рукоять меча. К дуэли он, похоже, готов. Хотелось бы верить, что он меня хватился, бросился на помощь, спас, оскорбился, искренне вступается… Но не верится.
Отступаю от него, и отец убирает руку с моих плеч. Гад всё же. Но победы желаю ему. Только не лёгкой. Чтоб ему тоже что-нибудь сломали!
Эрмил, выбравшись из хлюпающей грязи на обломок доски, оглядывается по сторонам, демонстративно избегая смотреть на меня, только потирает ушибленное бедро. Рука, в которую я вцепилась ногтями, перевязана платком, на нём темнеют пятна крови. Да я опасна!
«Лежу я тут одна, – вздыхает моя глазастая коса. Она в номере отца осталась, его окно как раз рядом, – и никому до меня дела нет… Несправедливо как-то».
Я бы с ней местами поменялась.
Медленно парят вокруг нас магические фонарики и выжигают слетающихся на свет насекомых. Ботинки всё больше промокают. Подол тяжелеет от пропитавшей его грязи. Снова накрапывает дождь.
Огемара всё нет.
От нечего делать оглядываю двор, на который вчера внимания не обратила: просторный, почти полностью земляной, с навесами сеновалов вдоль деревянного забора. В сумраке массивные ворота вырисовываются лишь слабым силуэтом.
Неровная линия леса на холмистом горизонте подкрашивается первыми блеклыми лучами солнца. На заднем дворе истошно кукарекает петух, кто-то хлопает дверью.
Из постоялого двора доносятся грозные шаги, приближаются к выходу. Огемар выходит на крыльцо в тёмном, расшитом серебром, костюме. Свет фонариков тускло вспыхивает на изогнутом лезвии сабли с золотым чеканным узором. О недавнем ударе в лицо Огемара напоминает лишь блеклый синяк на горбинке носа. И бешенство во взгляде.
– Стой здесь, – отец слегка касается моего плеча. – Эрмил за тобой присмотрит.
В голове его речь продолжается: «Не делай глупостей».
Сказала бы я ему, что думаю об умственных способностях тех, кто выясняет отношения на дуэлях, но… это бессмысленно.
Шлёпая по мелким лужам, Огемар отступает от крыльца на десяток метров. Отец почти беззвучно проходит наискосок и встаёт напротив него, стремительным движением извлекает слегка изогнутый меч.
Эрмил робко шагает ко мне, но слишком приближаться не смеет.
Отец и Огемар церемонно разворачивают оружие вертикально перед своими лицами. Одновременно опускают клинки вниз, остановив руку под углом градусов сорок к телу.
– Почему они сражаются на мечах? – шепчу я. – Они же маги, должны сражаться с её помощью.
– Они менталисты, – Эрмил подступает чуть ближе, – и примерно одинаковой силы. Если устроят чисто магическую дуэль, мы можем тут до завтрашнего дня просидеть, ожидая, когда кто-нибудь пробьёт щит соперника. Но с мечами дело пойдёт быстрее, ведь физическое сражение понижает концентрацию, так легче достать противника или попасть под удар. Важно ещё не дать считать свои намерения. Это дуэль смешанного типа.
Свободные руки отец и Огемар одновременно убирают за спины и шагают навстречу друг другу. Смотрят глаза в глаза. Под их ногами хлюпает грязь. Унявшаяся было морось начинается снова.