Но, к сожалению, в светлой столовой ждёт не только он, но и бледный Огемар. С обеими руками.
А ведь утро начиналось почти хорошо.
– Доброе утро, – усаживаюсь рядом с отцом.
Он, не мигая, смотрит на Огемара. И улыбается своей хищной улыбкой. Я бы на месте Огемара уже драпала отсюда со всех ног, но он чопорно отзывается:
– Доброе утро.
По нему видно, что папашу вместе со мной он мечтает придушить, но в голосе этого совершенно не чувствуется.
На этом обмен любезностями заканчивается, и я с удовольствием предаюсь чревоугодию, благо лакеи выносят несколько блюд с овощами, мясом, рыбой. Мясо и рыбы хочется особенно сильно, а раз фигура и нагрузки позволяют, можно себя побаловать. Но не забывая о манерах за столом – иначе опять попаду под контроль.
Огемар весь завтрак молчит и смотрит в свою тарелку. Аппетита у него совсем нет.
***
Двенадцать чёрных тварей сидят на дне амфитеатра, точно по центру очертив идеально ровный круг диаметром пять метров. А в центре – чехол с моей косой.
– Я туда не пойду, – отступаю от каменной лестницы. – Они меня съедят.
Даже усмешка Огемара не прибавляет мне желания спуститься.
– Они тебя не тронут, – отец первым шагает на каменные ступени и протягивает руку. – Идём.
С таким «соратником» за спиной, как Огемар, я предпочитаю схватиться за отца, а то можно и удар в спину получить.
На полпути ко дну отец негромко произносит:
– Он сам их боится. А ты не бойся, в тебе частичка их родной магии, без команды не нападут.
– Вопрос в том, кто отдаёт команды.
– Любой, у кого есть на это особое право. Сейчас это я. – Отец хмыкает. – Я бы не спустился сюда, если бы ключ управления был у Огемара.
Ключ управления… захватить бы его.
– Он рассчитан на ментальное управление, – предупреждает отец.
Но это может быть ложью, чтобы я укрась не попыталась – эх, некоторые мысли бегут впереди здравого смысла.
– Он действительно рассчитан на ментальное управление. Хватит портить имидж пай-девочки, займись делом.
К счастью, отец первым проходит внутрь звериного круга, иначе я не осмелилась бы подойти к чехлу с косой. Я настолько ожидаю от тварей пакости, что не думаю ни о чём, кроме них и того, как шумно колотится сердце, а каблучки стучат по плотной земле. Не раздражают ли эти звуки чудовищ?
Только оказавшись возле чехла улавливаю… смесь ярких и сумбурных эмоций: гнев, любопытство, обида…
И болтушка-коса почему-то молчит.
Что с ней сделали эти изверги?
– Повезло, что оружие к тебе лояльно, – говорит отец, и я поворачиваюсь к нему. – Если не будешь делать глупостей, быстро научишься с ней взаимодействовать, аккумулировать и перенаправлять магию. Пока это самые необходимые из всех навыков, следом пойдёт боевое управление.
Почему так хочется его передразнить, повторить поучительный тон?
Отец отвечает на моё мысленное удивление:
– Потому что ты теперь меньше меня боишься и не так нуждаешься в моём одобрении и признании. Это первый шаг к протесту и бунту. А теперь возьми косу и узнай её имя.
Как в каком-то фэнтезийном фильме – уж попала, так попала.
Пальцы глупо подрагивают, когда размыкаю защёлки по краям тёмного чехла. На солнце его кожа прогрелась, и косе, наверное, жарко, но она почему-то…
«Так ты понимаешь, как мне плохо, но ничего не делаешь?! – ввинчивается в мозг капризный голос. – Я тут от жары умираю, а ты даже не поинтересуешься, как у меня дела!»
– Ну что ты, я пришла в надежде на более тесное знакомство. Меня зовут Витория, а тебя как?
Распахиваю крышку чехла, и все семь глаз выпучиваются в мою сторону. Лезвие косы при всей его элегантной форме выглядит весьма внушительно, а крутой изгиб ручки, если подумать, позволяет охватывать жертв и срезать им… чего-нибудь.
«Не буду я срезать головы, страшное ты создание! – коса недовольно подпрыгивает на мягкой подложке. – И если собираешься прямо сейчас что-то подобное сотворить, живой я не дамся!»
Это ещё вопрос, живая она или как. Но коса прыгает так рьяно, что чехол с гневным «бум-шарк-бум» отползает сантиметров на двадцать.
– Эй-эй, всё в порядке, – уговариваю я. – Просто хотела узнать твоё имя. Правда-правда.
Коса замирает, только глаза двигаются, оглядывая меня, чудовищ, отца. Особенно его. Меня накрывает волной чужого смущения.
«А он у тебя красивый», – выдаёт глазастая.
Поперхнувшись, оглядываюсь на отца. У него и мускул не дрогнул. Он совсем косу не слышит?
«А зовут меня «Объект ЭАКУ-2.18», можешь ему так и передать».