Но больше всего я узнала, конечно, в учебном классе от неизменного куратора в скафандре. Своего единственного надзирателя я очень быстро научилась чувствовать издалека, хоть он ни лица мне не показал, ни имени не назвал.
Но чтобы шокировать меня глубиной ямы, в которую я попала, этого и не требовалось. Вскоре выяснилось, что нахожусь я в космосе на секретной орбитальной станции, где осталась последняя рабочая установка по переселению из прошлого.
— Одну секундочку, я просто уточню, — известие меня шокировало, и я жутко разозлилась, — мало того что эту вашу программу прикрыли как опасную, так я ещё и ни слова не услышала про перемещение из вашего времени в моё!
Голос мой звенел от возмущения, и из-за парты я встала, уперев кулаки в столешницу.
— Сядьте на место, Евангелина! — рявкнул скафандр. — Смотрите и слушайте, не перебивая!
Я подчинилась, конечно — какой у меня оставался выбор? Вот тогда я узнала, что во вселенной великое множество населённых планет. Часть из них объединились в коалицию. Земля входит в её состав и даже занимает место в лиге сильнейших. Живёт на ней в настоящее время золотой миллиард, и планета настолько закрытая, что просто так туда попасть проблематично. Нужно пройти массу сложных проверок. Именно поэтому, а ещё потому, что точное место знала только я, организации, которая меня похитила из прошлого, без меня обойтись никак невозможно.
И, конечно же, как вишенка на торте, мои похитители действовали незаконно. Да-да, я выяснила, что являюсь в этом времени нелегалкой, так как программу переселения закрыли, и придется меня внедрять в общество сложными путями. А вот сдать властям похитителей я не смогу по многим причинам. Главная — коалиция не вернёт меня домой никогда. Зато навесит кучу обязательств. И два года обязательной работы на коалицию, нищета, месть организации, которую я предам, и многое другое тоже являлись весомыми причинами не жужжать и подчиняться.
В общем, курс молодого бойца был очень насыщенным, но главное: я убедилась, что вернуться домой смогу. Оказалось, что при всей своей высокоразвитой продвинутости, многие населяющие это время расы зависимы от чистоты внутренних потоков энергии. То есть они не могли нарушать созданные тысячелетия назад устои, иначе у них сбивались настройки и сила пропадала. А без неё они никак. Так вот, особая клятва входила в эти самые нерушимые устои.
Удивительно, но убийство и воровство людей они могли объяснить всеобщим благом и творить заговоры без боязни растерять чистоту, а вот нарушение клятвы не прощались. Тут мне и повезло. И получить её от главного похитителя я сочла удачей. Понятия не имела, к какой расе он принадлежит — помешанных на энергетике немало, — но в том, что клятва рабочая, сомнений не оставалось. Когда он мне её давал, воздух вокруг фигуры в балахоне трескался и искрился электричеством, а у меня волосы дыбом встали от ощущения страшной силы.
Но во всем этом имелся и положительный момент. Малюсенький, сомнительный, но имелся. Нагрузки в ту неделю было так много, что у меня попросту не хватало сил на слезы и истерику. А вот когда меня выпустили из плена, снабдив чёткими инструкциями и всем необходимым, когда я оказалась без надзирателей на звездолете «Стрела», полном гуманоидов, вот тогда я порыдала от души. Закрылась в каюте и все три дня пути до центра помощи переселенцам на Фениксе лила слёзы.
Я наконец осознала, что дом, родные и близкие в прошлом, и никаких моих усилий не хватит, чтобы самостоятельно к ним вернуться. Плакала и смирялась со своим зависимым от похитителей положением. Старалась не думать о переселенке, браслет-паспорт которой мне надели на руку. Где эта Мария Миронова, чью историю я вызубрила наизусть? Что с ней? Лучше даже не представлять. Лучше думать о том, что в центре помощи переселенцам работает программа реабилитации. Там я возьму себе новое — то есть свое родное — имя и постараюсь выкинуть из головы Марию, которая попала в это время два года назад и отрабатывала положенный срок в приюте на забытой богами планетке. Иначе сойду с ума.
В общем, три дня пути стали для меня окончательной стадией принятия произошедшего. И на Феникс я приземлилась хоть и опухшая от слёз, но преисполненная решимости.
Дальше был центр поддержки, где я изъявила желание работать в СДЦ, направление на учёбу и встреча с треклятым Шаазаном Линдашем.
И да, Ауга-ли права. Даурианец меня потряс: и колени мои дрожали, и дыхание при виде него сбивалось. И я даже готова признать, что могла бы в него влюбиться, но существовало два «но». Гадкий, заносчивый характер дара Шаазана и постоянные напоминания о себе моих нанимателей. Я чувствовала их незримое присутствие рядом постоянно. А иногда получала тайные послания с инструкциями.
Я и сегодня их получила. Меня поздравили с успехом и напомнили об ответственности. Просили быть осторожной и сулили скорое возвращение домой. Так что хватит ворочаться и вздыхать, Ева, нужно уже спать, чтобы приступить утром к работе со светлой головой.
Глава 4
Кеплер-Лира 3073 год
— Прекрасно выглядишь, Еванга-ли, — подруга вышла меня проводить и первым делом окинула придирчивым взглядом с головы до ног. — Желаю, чтобы командировка зажгла между вами с даром Шаазаном лучи голубого света!
Я тихонько прыснула, представив себе подобный номер. Миштанцы любят все про свет и любую эмоцию окрашивают в подходящий случаю луч этого самого света. Синим они желали наградить собеседника, когда ругались, при помощи красного — объяснялись в любви, жёлтый символизировал веселье, а голубых иллюминаций представители этой расы сулили, когда намекали на симпатию и флирт. Я всегда себе в такие моменты представляла, как двое стоят на сцене в свете прожекторов и смотрят в глаза друг другу. И, конечно, мы с Заном в любого цвета лучах смотрелись, по моему мнению, нелепо. Правда, Аугу-ли расстраивать совсем не хотелось. Увидимся ли мы ещё?
Я надеялась, что да. Рассчитывала, что наниматели дадут мне возможность забрать вещи — те, с которыми меня похитили, и что-то на память из их времени прихватить разрешат. А ещё позволят попрощаться с подругой. Я собиралась передать ей все деньги, которые у меня останутся, и попросить меня не оплакивать. Так-то я составила завещание, конечно, но все же хотелось сделать это лично. Не придумала ещё, что скажу, но попытаюсь вывернуть всё так, чтобы миштанка по мне не грустила и не окрашивала свои лучи в тёмно-фиолетовые тона.
— Спасибо, дорогая. Обещаю, что буду очень стараться вообще со всей свитой принцессы освещаться в голубых лучах, — заверила я её, еле сдерживая улыбку.
— Ну вот! Ты опять, — проворчала Ауга-ли, потряхивая антеннами, — не веришь в силу света! Ладно, некогда спорить. Прими другое пожелание: ни метеоритного дождя, ни споросевов, милая моя!
Я не выдержала и рассмеялась.
— Ну какие споросевы, мать?! Таисия Хазааш их уже давным-давно куда-то в черную дыру отправила. Иди лучше обнимемся.
Я протянула руки, и соседка без лишних разговоров перешла к традиционному земному прощанию. Постояли, погладили друг дружку по спинам, я подхватила сумку и покинула квартиру, не оглядываясь. Долгие проводы — лишние слезы.
Флаер с водителем, отправленный за мной агентством, ждал у входа. Я, загрузила сумку в багажный отсек и, ничего не подозревая, забралась на пассажирское сиденье, а там — шеф. Ну не совсем шеф, конечно, только его голограмма, но я все равно от неожиданности вскрикнула.