И ведь надо же как ведьма хитра! Проникла в его королевство. Нашла его самое слабое место – любовь. Да, теперь он может признаться, что был влюблён в ту Беатрис, пока ведьма не украла её очарование.
В темницу ведьму. И сжечь. Говорят, с огнём пропадает заклятье, пламя дочиста выжигает магическое воздействие . И тогда его Беатрис вернётся к нему той прелестной девушкой, которую он полюбил. Имре будет защищать свою любовь.
Мин совсем рехнулся, сам себя довёл до истерики. Вздумал указывать Королю. Получил в зубы на первый раз. Потом, если ещё раз забудется и полезет с указаниями, плетей отгребёт и язык в кармане носить будет.
Имре расхаживал по кабинету. Всё мерил и мерил его шагами. Никак не мог убедить себя в правильности принятия решения. Что-то останавливало его. Может быть он искал доказательства? А может быть он был очарован ведьмой и терял волю.
Один вопрос всё же не давал ему покоя. Зачем эта умная женщина (а она была чрезвычайно умна, в этом он не сомневался), вышла к нему на встречу на виду у сотни глаз. Ведь она могла бы его околдовать ночью. Заменить собою принцессу. И потом её глаза. В них была такая мольба! Стоп!
Имре ударил кулаком в стену. Да так, что на костяшках выступила кровь. Он снова попал под чары ведьмы.
Король решительно отправился в зал.
Королевский совет сидел вокруг стола в абсолютной тишине. Имре сел во главе.
Рядом стоял Мин.
– Чего трясёшься как хорёк? – Имре взглянул на Мина. У того расплылся синяк на пол лица. Разбитая губа распухла.
– Не смею говорить без вашего соизволения. – прошепелявил Мин.
– Правильно делаешь. В следующий раз получишь плетей.
Имре обратился к совету:
– Вы знаете, что сегодня произошло. Нужно ли расследование?
– Нет.
– Нужны ли кому-то доказательства?
– Нет.
– Мне нужны. – это сказал сам Имре. Они действительно были ему нужны.
– Вот, извольте. Вот. – Мин развернул ночную сорочку Беатрис, пропитанную заячьей кровью (никто же не знал, что эта кровь заячья).
– Сорочку её Светлости мы нашли в каморке колдуньи. Она использовала месячную кровь для колдовства.
Мужчины отвернулись. Мин не растерялся.
– Вот ещё. В углях её колдовского очага мы нашли куски обгоревших заклинаний. На бумаге, принадлежавшей канцелярии Короля. И на одном из них написано имя Короля.
Мин продемонстрировал обгоревший кусок бумаги с текстом. Это были стихи Эльзы, её ода для королевы. Маша тогда бросила её в камин. А та не прогорела полностью.
Дело фабриковалось быстро и просто.
Королевский совет помалкивал, судьба женщины однозначно была решена. Однако, последним словом было королевское, и чтоб услышать точное "да", Мин приготовил что-то особенное.
Выдержав театральную паузу, старый интриган продемонстрировал обоюдоострый кинжал на серебряном подносе.
Он нашёл его в комнате Маши, когда заточил её в своём подвале.
Пришёл забрать змею и сразу заметил кинжал на камине в кожаных ножнах. Радости Мина не было предела! Чужая оплошность сыграла ему на руку.
Мин со знанием дела демонстрировал холодную сталь короткого клинка с налётом смерти. По лезвию оружия проходила тонкая белая полоса напыления яда. Мин просто захлебнулся серенадой на тему, что всё это предназначалось для короля. И какой он, Мин, молодец, что раскрыл колдовство!
– Достаточно! – Имре встал.: – Так тому и быть. Спросил совет:
– Ваше решение?
– Смерть!
– Будет так!
Имре вышел.
Глава 37
Как только Имре отдал распоряжение заточить Машу в темницу, стража тут же подхватила её.
Пока Машу тащили вдоль коридора, Мин победоносно поспевал рядом, ехидно бурча:
– Зря! Зря вы высунулись, Беатрис. Послушались бы меня, я бы спас вам жизнь, как и обещал.
Мин обежал стражников, двигался спиной вперёд, глядя на Машу, продолжил:
– Остались бы жить. В монастыре, конечно, не особо приятно, но это жизнь. А теперь что? Вас не будет послезавтра.
– Может и так…– Маше нечего было возразить.
Её, как дикого зверя, втиснули в клетку и повезли по улицам. Телега двигалась вдоль грязных, зловонных улиц. Стая человеческих отбросов, с лицами цвета серой плесени, измождённые, грязные бежала за ней следом.
Редкий по своей мерзости сброд, то и дело рыщущий в поисках поживы и развлечений, улюлюкал, свистел, плевал в след телеге.
Чтоб не сойти с ума, Маша убеждала себя, что это кино. Она попала в Голливуд и переезжает из одного павильона в другой. Всё вокруг это массовка и у неё такая придурковатая роль.
Маша ни раз смотрела фильмы с попаданцами. Там всегда всё хорошо заканчивалось. И у неё тоже всё будет хорошо. Наверное…
Телега дёрнулась и остановилась. Клеть открыли, Машу стянули за капюшон и втолкнули в дверной проём каменного здания.
Спёртая вонь сырого помещения, крутая лестница с острыми каменными ступенями к уюту не располагали. Впереди шёл стражник с факелом, за ним двое других гулко топали здоровенными ножищами, бряцали оружием, тычками поторапливали несчастную девушку.
Все трое ржали, отпуская гадости в Машину сторону. Вскоре они оказались в тупике. Тот, с факелом звенел ключами. Толкнул дверь, она тяжело поддалась, как бы провалилась внутрь чёрной норы.
Машу втолкнули, собираясь захлопнуть камеру, она закричала:
– Стойте! Принесите мне воды!
– Сама наколдуешь! – гогот шутников разнёсся по коридору.
– Наколдую щас чтоб твой перчик отсох, вспомнишь меня! – Маша рассвирепела по настоящему,: – Так то вы, уроды, королевскую колдунью встречаете?
Улыбка, освещённая факелом на страшной роже охранника мгновенно слетела.
– И факел оставь.
Смешно было смотреть, как рослый детина судорожно вставляет факел в закреп на стене, оглядываясь на Машу мчится по коридору за водой. Двое других спрятались за дверью.
Воду факельщик принес в глиняном горшке. Аккуратно поставил на пол.
– Принеси мне свечей, да одеяло. Я заговор сделаю, чтоб смерть тебя не нашла до ста лет.
Через полчаса Маша куталась в баранью шкуру. Ох и вонючая она была.
Теперь Маша разжилась свежим матрасом и у неё было несколько свечек.
Уходя, стража замкнула кандалы на ногах девушки и молча удалилась. Маша, оставшись одна, осмотрелась.
Черные тени брались ниоткуда, прыгая по стенам в неровном пламени тусклой свечи. Стена слева вся была исцарапана неизвестно чем. Маша поднялась с соломенного тюфяка, кандалы злобно щёлкнули. Острая боль пронзила ноги. На щиколотках от ребристой поверхности выступила кровь.
Низкая тяжёлая дверь схвачена железными скобами. Зарешётчатое окно под потолком вовсе не пропускало свет. В другом конце крохотной норы отверстие в полу. Вот и все удобства.