Маша села на видавший виды соломенный тюфяк, поставила свечу, поплотнее укуталась в шкуру. Как не пыталась уложить ноги, всё было неудобно и больно.
"Итак, что мы имеем?" спросила сама себя. "Я непонятно в каких временах оказалась пешкой в чужих интригах. Дважды лишилась мужчин защитников. Оба меня предали. Что ж я такая удачливая то?"
Маша вздохнула. Офонаревшие от наглости крысы шныряли по полу, правда к огню не приближались. Одна, смелая на всю голову, пыталась ухватить запасную свечку. Крыса была так близко, девушке удалось рассмотреть её красные глазки.
В конюшне на спорте крысы в стойлах были не редкость, Маша их не боялась. Хоть и шикала на них, они не реагировали на неё, и тоже ничего не боялись.
Девушка, устала. Впечатления от злого дня не укладывались в голове. Маша откинулась головой к холодной, влажной стене и задремала. Ей снился сон.
Её прадед, опраясь на костыль, шёл по деревне от колодца со стороны леса. Как всегда пьяненький, кандыляя на одной ноге, размашисто рисуя полукруг костылём, орал непотребные куплеты на всю деревню.
Мужиков в деревне после войны было всего два. Поэтому сольные выступления в полуобморочном от пьянки виде приветствовались.
Снилось ей, будто сворачивает прадед (она его "деда" называла) не к дому, а к сеновалу, где корову и кур держали. Маша маленькая бежит, кричит:
– Не ходи, деда! Ты там помрёшь.
Прадед исчез за углом, Маша бежит его спасать. Заглядывает, а за углом лежит не прадед, а мёртвая Эльза с перерезанным горлом.
Маша от ужаса проснулась. Приснится же такое. Прадед и вправду помер давно. Как раз за тем самым сеновалом. Его собственная корова забодала. Ударила рогом в грудную клетку и не стало прадеда. Но при чём тут Эльза…
Маша услышала приближающиеся шаги. Уверенные, широкие. Они всё приближались. Девушка от страха вся подобралась, между лопатками стало липко, холодно:" Неужели идут к ней. Зачем?"
Стражники не так ходят, они топают размеренно, медленно. Маша к их шагам уже привыкла.
Дверь со скрипом, тяжело отворилась. На пороге стоял Имре, кто то рядом держал факел, топтался позади него.
Маша осталась сидеть на полу, только сжалась ещё больше. Для Короля поставили подобие табурета, прикрепили факел у стены напротив. Имре еле поместился в каморке. Он махнул рукой. Стражник исчез, дверь прикрыли.
В бликах коптящего пламени его лицо было чужим и зловещим.
— Зачем ты здесь? – голос его звучал ровно, спокойно.
– Я здесь по вашей милости, добрый человек, – Маше доставало сил на сарказм.
– Зачем ты в моём королевстве?
– Мир становится тесным. Бежала от проблем и вот оказалась тут. А что?
У Маши перед глазами кадрами киноплёнки отщёлкались моменты: авария, мост, скорая, она на дороге.
– И всё же, почему ты хочешь отобрать мой замок?
– Мне не нужны ваши замки, земли и вся остальная фигня. Больше скажу: и не были нужны.
– Разве мне не надо тебя опасаться?
В это время кто-то поскребся в дверь. Она немного приотворилась и внутрь скользнул Мин.
– О! Вы вероятно, только закончили писать завещание, плешивенький вы наш?– Маша почувствовала, как Мин боится оставить её наедине с Королём.
Мин попытался приблизиться к Королю,:
– Разрешите вам доложить, сир?
Маша не дала ему договорить:
– Ваше Величество, он хочет сказать, что сезон отстрела дебилов открыт. Первый пришёл,стреляйте!
Мин попытался заслонить Машу собою. В каморке было тесно, Маша со всей силы дёрнула его сзади за плащ:
– Ваше Величество. – Маша не дала перехватить у себя инициативу,: – послушайте. Вы только что спросили кого вам бояться.
Вот например: вспомните , какая обманчивая, подлая гладь воды вдоль стен. Она такая затаившаяся, готовая сомкнуться, пожрать любого, кто полезет в ров. Её главная задача оберегать стены от подкопов.
Вопрос: зачем спустили воду в западной части. Ключевое слово "подкоп".
Имре повернулся к Мину. Тот замахал головой, руками:
– Нет, нет! Не слушайте, она стравливает нас.
Маша хотела встать, забыла о кандалах, они зубьями впились в кожу, ей пришлось сидеть:
– Мой сир, я не могу сделать реверанс, выразив почтение. Молю вас, узнайте во мне ту, что была вам верна так, как никто прежде.
Король поднялся.
– С чего вы взяли, что я колдунья? – Маша всё взывала к голосу разума.
– Почему вас две? И ты каждым словом доказываешь, что колдунья ты! Любая другая валялась бы в ногах, смертельно боясь казни.
– Я боюсь. Я так боюсь. Я молю вас, пожалейте, помилуйте меня!
– Ты не настоящая!
Маша замолчала. Наступила гнетущая тишина. Имре хлопнул в ладоши. Вошёл служка, с поклоном, чуть не задев головой Мина в тесноте, вручил Имре предмет, укрытый плотной тканью.
Не поворачивая головы, Король коротко сказал:
– Вон!
Все вышли, за ними закрыли тяжёлую дверь. Пламя факела качнулось, выхватив непримиримое, жёсткое лицо Короля:
– Твоё?
Он откинул бархатную тряпицу. На серебряном подносе лежал кинжал, который Тилль через Эльзу передал Маше. Машу ошпарило ужасом. Она лихорадочно соображала, что ответить. Скажи она "Нет", они схватят Эльзу. Будут пытать. Ужас какой!
Маша вспомнила, что давно не видела свою верную фрейлину. Может быть они уже схватили её? От Мина можно всего ожидать.
Маша кивнула:
– Да.
Король молчал. Маша опустила голову.
Имре решительно вышел. Надежда ушла вместе с ним. Паника запустила когти в сердце Маши.
Глава 38
Палач выглянул в окно. На небе ни облачка. Лёгкий ветерок с севера, значит денёк будет не жарким. Раннее утро предвещало отличную погоду. Он зевнув, вышел из дома потягиваясь, разминая могучие плечи.
В те времена дом палача всегда красили в красный цвет и находился он на окраине поселения. Люди по известным причинам с семьёй палача не общались. Однако, встретив его самого, замирали в ужасе, опускали голову и старались побыстрее убраться с дороги.
Морщины на его опалённом, безбровом лице хранили много тайн и не было вокруг никого, кто хотел бы знать хотя бы часть из них.
Семья палача не бедствовала. За работу ему принято было платить. Сама работа стоила монету. Серьёзнейшая по тем временам деньга. А ещё за плату палач оказывал услугу.
В его возможностях было отправить жертву к праотцам без мучений. Вложить в рот горошину яда перед тем, как. А горошина та была силы волшебной. Быка в минуту могла убить. Стоила такая горошинка ещё монету.
Тёмная братия также пользовалась услугами: покупала позже кое что после казни. Опять же деньга немалая.
У палача была своя философия: не его дело решать кто виноват, кто нет. Если найдут денег для жертвы– хорошо, а нет– значит на то воля провидения.
Палач подошёл к условному месту. В щели стены он нашёл три монеты. Это много. Чтож, цену своему делу он знает. Сделает, как оплачено. Спрятав деньги, он, поглаживая кисет на груди, оглянулся.