Странное наваждение, сон. Словно тонкие, кое-где посеребренные инеем, черные нити прошивают ее тело, врезаются ледяными иглами. Везде, где ее руки и ноги касаются земли — будто прошивают ее насквозь. Быстрыми, тончайшими ледяными струйками вливаются, вбиваются иглами, шипами. Но сил сопротивляться будто нет. Тело сковал «сонный» паралич. Дыхание становится все тише, глубже.
Стоит почти осязаемая тишина. Но стало так спокойно. Еще один легкий вдох. Еле уловимый последний выдох.
Как вдруг по венам стремглав, разрядами тока, побежали яркие трещащие искорки. Эти искорки словно маленькие разряды тока пробежались по всему телу, мгновенно согревая. Она открыла глаза. Уже день.
Не думала, что ее лес может быть таким дремучим. Какие толстые деревья. И трава по колено. И куда я это забежала? Ну и место для ночлежки выбрала. Странное. Страшное и притягательное.
Она стояла у огромного дерева, которое когда-то чудом уцелело в пожаре. Левый бок его покрывали черные следы пожара. Ну а справа настойчиво росли ввысь и ширь крепкие ветки, пробивалась ярко-зеленая листва. Засмотрелась на эти листики. Пытаясь вспомнить, что это за дерево такое. Такая сочная, по-весеннему яркая листва… осенью?
Постепенно звуки нового дня настойчиво стали доходить до нее. Будто стали прибавлять громкость. И среди этих звуков, где-то слева, она отчетливо расслышала скулеж. Едва различимый, но «собака» поскуливала.
От этого звука ей стало не по себе. Сердце защемило. Сразу подумала о том, что он выместил злость на ее обожаемого пса Джека. И вспомнила один из самых тяжелых случаев в ее ветеринарной практике. Как волонтеры притащили замызганную доходягу хаски. И этот звук у нее неразрывно ассоциировался с болью, безнадежностью и, тем не менее, острым желанием помочь животинке.
Она пошла на этот звук, пробираясь сквозь заросли кустов и травы. Сколько колючек, репейников, «крапивы» здесь было. Просто рассадник какой-то шипасто-жалящих растений. Они больно обдирали ее руки и ноги, оставляли небольшие ожоги.
Но Настя все шла на этот звук. И вышла на свою голову.
На поляне то и дело торчали обгоревшие черные пеньки, деревья. Судя по всему, здесь когда-то был сильнейший пожар. Торчит лес черных деревяшек. Но пожар был давно, ведь такой буйной растительности Настя давно не видела. Бывала на пикниках дикарем, но, чтобы такой сочной зеленой травы по колено?! Там явно не росло.
Ну и в центре этого многотравья, рядом с огромным поваленным обугленным бревном она увидела то, отчего ее сердце облилось кровью. Что за пристанище живодеров!
Застрявшая в четырех капканах, тощая светло-серая собака, так похожая на волка, безнадежно положила голову на черное бревно. Чуть позже Настя поняла, что это и был волк, а точнее, волчица. Глаза ее были закрыты. Но все же она еще была жива. Ее грудная клетка слабо поднималась. Тяжело дышала. Вокруг ее шеи и этого черного бревна тугой удавкой было что-то намотано. Веревки, какие-то зеленые лианы, и еще тонкий, блестящий и черный шнур.
Пригляделась. Этот тонкий черный шнур среди веревок и травы шевелился.
Да это же змея! Похоже, что змея запуталась (или ее специально запутали?) среди веревок и травы. И она невольно, пытаясь выбраться, душила волчицу.
Настя осторожно подошла к бревну. Стала рассматривать живую удавку.
Девушка надеялась, что змея все же не ядовитая. Ведь ее надо как-то вытащить. И где же ее змеиная голова? Заглянула под бревно, исследуя веревки и лианы, которые уходили вниз и, казалось, врастали в землю.
А под бревном она увидела еще одно живое существо, попавшее в ловушку. Что-то черное, трепыхалось между обрубок веток. Поваленное дерево, упало таким образом, что его не сгоревшие ветви образовали своеобразную клетку, в которой пернатое тельце продолжало трепыхаться. Похоже, что птица.
— Ну и живчики же вы. Сейчас попробую освободить вас.
Настя еще какое-то время осматривала это черное бревно, живую зелено-черную удавку. А потом резко схватила за только что появившуюся черную петлю. На ее удивление, она быстро вытащила небольшую черную змейку.
Несколько секунд замешкалась, и змея стала обвивать ее руку. Настя уже не успевала сбросить ее. Цепкие черные петли обвили ее запястье, а змеиная голова поднялась и устремила на нее свой недоумевающий взгляд.
— Мирабе…
Настя отчетливо услышала тихий шипящий голос, как вдруг змея в ее руках исчезла. В тот же самый момент, когда она машинально стряхнула руку.
Сердце бешено колотилось, словно она пробежала марафон. Но при этом Настя почувствовала в себе новые силы, будто открылось второе дыхание на том самом марафоне. Пьянящее, будоражащее чувство оглушило ее на несколько мгновений. Споткнулась, упала на четвереньки.