– У меня есть шанс заслужить твое прощение, Элион? – Филипп медленно склонил голову и опустился на колени.
Я сглотнула, уставившись на него. Не ожидала от мужа подобного поступка. Филипп всегда отличался неимоверным упрямством и гордостью. Его и под пытками не поставить было на колени перед кем-то. А тут… он опустился на них по доброй воле.
– А у меня? – Горько усмехнувшись, проговорила я. И умолкла.
– Не знаю, Филипп. Я подумаю над этим, – не стала кривить душой я.
И все-таки не смогла удержаться. И потянулась к нему. Робко, словно девчонка, впервые влюбившаяся в парня. Мои пальцы коснулись щеки Филиппа в нежном прикосновении. Он сожмурился так, словно я причинила ему либо величайшее страдание, либо наслаждение. Филипп так и не открыл глаз. А я, пользуясь тем, что он не видит, наслаждалась сама. Краденой лаской. Когда мои пальцы поползли выше и запутались в его темных волосах. Я слегка натянула за них, заставив Филиппа послушно откинуть голову.
– Открой глаза, – мой голос прозвучал тихо, но угрожающе, и я дернула за них сильнее, ресницы Филиппа взлетели вверх, и наши взгляды встретились.
– Открой глаза, – мой голос прозвучал тихо, но угрожающе, и я дернула за них сильнее, ресницы Филиппа взлетели вверх, и наши взгляды встретились. – Тебе придется очень постараться, если захочешь заслужить мое прощение за подобное поведение.
Мой тон прозвучал хищно. Опасно. Словно угроза в этом зале сейчас исходила уже не от Филиппа, а от меня. Он быстро кивнул. И его губы изогнула неуверенная улыбка.
– Клянусь, моя Элион, я пойду на все, чтобы вернуть тебя. Даже если ты разлюбила меня и у тебя появился другой! Клянусь! – прошептал он пылко.
Филипп снова перехватил мою забинтованную руку и прижал к своим губам. Так сильно, что ладонь прострелила короткая вспышка боли. Я отшатнулась от Филиппа, не сводя с него пронзительного взгляда, выдернув руку из его цепких пальцев. Меня напугала его излишняя горячность… больная одержимость, которая светилась сейчас на донышке зрачков Филиппа. Словно только сейчас он почувствовал, что может потерять меня навсегда. Если… уже не потерял.
– Я ушла от тебя, забыл? – отрезала я, прижимая к груди перебинтованную руку и пытаясь перевести сбитое от волнения дыхание.
Я ожидала чего угодно от Филиппа. Новой вспышки гнева или хлесткого обвинения, но… вместо этого он лишь опустил голову еще ниже, не двинувшись с места. Он так и стоял на коленях. Гордый, но не сломленный. От Филиппа сейчас веяло обреченной покорностью. И я не знала, что с этим делать! Как прогнать его так… чтобы не разрушить те хрупкие остатки доверия, что еще остались между нами?
– Значит, я верну тебя, Элион, – упрямо проговорил Филипп и наконец поднял на меня взгляд.
Странно, но сейчас… в этих глазах сияла такая безусловная любовь ко мне, что по моей спине побежали мурашки. Будто тот замах кинжала стер все наносное, что стояло между мной и Филиппом. Его недоверие. Мою обиду. Но я не собиралась поддаваться чувствам. Он все равно причинит мне боль. Поэтому встряхнула волосами, словно прогоняла наваждение. И приказала жестко:
– Уходи!
Филипп послушался беспрекословно. Он тяжело поднялся с колен. Замер на месте, потянув время. И посмотрел на меня жадным и все-таки непокорным взглядом. Но заметив мое недовольство, Филипп притушил этот взгляд взмахом ресниц. И кивнул, не решившись перечить:
– Я уйду, Элион. Но вернусь.
– Убирайся! – не выдержала и вспылила я.
Я сжала кулаки, готовая уже броситься на Филиппа, вытолкать его взашей. Этот мужчина рвал мне сердце каждое мгновение, пока находился рядом со мной. Но Филипп не стал дожидаться вспышки моего гнева. Лишь печально покачал головой, молча повернулся и вышел из зала, плотно прикрыв за собой дверь. Обеденный зал будто мигом опустел, когда фигура моего мужа исчезла из виду. И я с обреченным стоном сползла по стене вниз, пряча лицо в ладонях. Позволив себе слабость просто разрыдаться в одиночестве.
Я всхлипнула, подумав об этом белокуром паршивце. Может, и к лучшему было бы, будь слова Филиппа правдой? Его жестокое предположение о том, что у меня есть постоянный любовник. Лучше бы это был Уилл. Смелый, порывистый, чистый сердцем парень, готовый выпалить в глаза моему мужу о своих чувствах ко мне. Он хотя бы не скрывал свое притяжение, чтобы остаться чистеньким и хорошеньким. А я… я рассказала о той ночи Филиппу сразу. О том, что побывала в объятьях другого. И да, пожалела, сто раз пожалела, но тогда получила удовольствие в его руках. А Солару не хватило смелости признаться в своих грехах сыну. И что в итоге? Этот скот остался любимым папочкой. А я – изменницей, лгуньей, едва ли не чокнутой странной девицей, которая невзлюбила свекора ни с того, ни с сего, и решила рассорить их таким вот странным образом! Зла не хватало, что на трусость Солара, что на наивность Филиппа. Может, я и сама злодейка этой истории, стерва, изменница. Но это был всего раз, и я раскаивалась в нем всем сердцем. Но я не собиралась брать всю вину на себя! Я хотела, чтобы Филипп знал всю правду.
Но жизнь не дала мне шанса даже выплакаться. Я услышала детский плач и отчаянный крик старушки Агнии, и мое тело прошило дрожью. Крик боли повторился и я сломя голову, бросилась вперед, к лестнице. Я должна спасти своих детей!
Глава 6
Я ринулась на крик в детскую. Детский плач раздавался все громче. Я не знала, что и думать. Что случилось? По пути, в коридоре, я увидела старые латунные полые фигуры рыцарей в доспехах, еще и с мечами. И выхватила у одного из рыцарей меч. Меч, конечно, тупой. Но хотя бы что-то, не с голыми же руками сражаться с непонятным злом?
– Кто здесь?! – прокричала я, заскакивая в детскую.
Там и вправду обнаружилась Агния, забившаяся в уголок дивана и судорожно прижимающая к себе детей. А неподалеку от нее стоял… приземистый мужичок с окладистой седой бородой, как из сказки. Как оказалось, не только бородой! Этот мужичок прятал руки, больше похожие на покрытые шерстью лапы, за спиной. Агния икнула от ужаса. Я поудобнее перехватила меч, хотя мужчина не проявлял агрессии.
– Вы кто? – спросила я, не особо надеясь на ответ.
Может, это неведомая зверушка, а не человек? Но мужичок неожиданно заговорил.
– Домовой я. Живу в этом доме испокон веков. Звать меня Фенед.
– Я не видела тебя никогда! Врешь ты все! – испуганно вскричала Агния. – Ты убить меня пришел? Или детей забрать? Чего на нас ломанулся так, когда увидел?
– Агния, успокойтесь, домовой – это светлая сущность. Он не причинит вам вреда. И расскажет, зачем показался нам, – мягко проговорила я.
Хотя сама задавалась вопросом, чего этот «красавец» вылез именно сейчас. Никто его не звал, повода не было. Я, конечно, помнила, что домовой появляется в доме, когда возникают ссоры. И со стыдом поняла, что я и Филипп вполне могли спровоцировать его появление.
– Обычно мы в виде котов приходим. Чтобы детей не пугать, – смущенно кашлянул Фенед. – Ну, или шара шерстяного. А тут я не выдержал, от артефакта вашего так демонической магией повеяло, что меня аж перетрусило всего. Не смог я удержать свою собственную магию в узде, вот и выпрыгнул в таком виде. Извиняйте.
– А что за артефакт? – нахмурилась я и огляделась.
Я была уверена, что никаких магических или демонических артефактов с собой не приносила. Я знала, как они выглядят, и не трогала чужого. Демонической магии я, вообще, побаивалась. Хотя и дружила с одним демоном, Каем, который переместился в наш мир и начал жить тут.
– Не знаю, – замотал головой Фенед так, словно учуял что-то, на его лице полезла шерсть, и выглядел он не устрашающе, а потешно. – Вот и сейчас, в этой комнате, так и веет от кого-то магией демонической… От Вас, хозяйка дома!
Домовой вперил свою шерстяную лапу в Агнию с обвиняющим видом. Та пожала плечами.