– У меня нет, – ответил старичок. – А вот у Ирины на рабочем месте можно посмотреть. Вдруг эти чертовы бумаги супругу отыскать помогут.
Бледно-голубые выцветшие глаза старичка наполнились слезами. А мое сердце – в очередной раз жалостью. Сделав надо собой усилие, я вошла в домашний кабинет директрисы. Ирина Васильевна ничего ни от кого не прятала. Нужные нам документы лежали на самом видном месте. Точно такая же головоломка, что была в тетради у Левушкина. И очень старый план здания. Как я понимала, имения графа Сугробкина.
– Семен Петрович! Гляньте! – указал на обведенное карандашом место Рыбкин. – Это вход в какое-то подземелье.
– Верно, – кивнула я. – Ну-ка, Леха, теперь достань план нынешней гимназии, он у тебя есть.
Леха порылся в папке, вытащил план. Мы сравнили и ахнули. Вход в подземелье располагался на месте той стены, где были обнаружены последние следы исчезнувших людей.
Мы с лейтенантом растерянно смотрели друг на друга. Стена выходила на улицу! Под полом находилась мастерская трудовика. Ни проломов, ни лазов не было. Создавалось ощущение, что пропавшие просто дошли до проклятущей стены и исчезли. Это бы тупик. Снова ни зацепки, ни версии… Я попросила у Кузьмы Кузьмича разрешения забрать документы. Мы распрощались со старичком, давшим самую ценную информацию, и отправились по домам.
Я шла, грустно понурив голову. Очень хотелось наведаться в салон к Элизе. Но я торопилась. Беспокоило, что делали без меня весь день женщина-собака и такса-жена мента. Чувствуя свою вину перед супругой Петровича, я остановилась возле цветочного. Вон как бедняга вчера букетику обрадовалась. Куплю еще роз! Может, простит Татьяна, повиляет радостно хвостиком? Павильон под названием "Незабудка" располагался недалеко от моего дома. Я повернула голову и увидела Петровича. Мент вел моего сына за руку. Артемка был счастлив, громко спрашивал:
– Мамочка, а львы в цирке будут?
– Будут, пацан, и львы, и тигры. И сахарную вату тебе куплю.
Я стояла и грустно смотрела им вслед. Как вдруг раздалось у самого уха:
– Нет! Люди добрые! Что на свете творится! Полюбовник к моему зятю заявился. С букетом! Тьфу! А еще в форме, полицейский…
Я в ужасе смотрела на собственную мать. Она была не одна. Вместе с соседками Варварой Никифоровной и Клавдией Анатольевной. Вместе эта троица была непобедима. И сейчас старушки дружно двигались на меня. Матушка угрожающе размахивала батоном. Тетя Варя достала из авоськи картошку и прицеливалась в меня. Тетя Клава была вооружена клюкой. Пусть к отступлению был один – в родной подъезд. Туда я и рванула. Возмущенные пенсионерки ринулись следом. Лоб мой покрылся холодной испариной. А если схватят, что тогда делать? Не драться же с родной матерью! Коли сдамся, то навсегда опозорю Петровича. Идея возникла внезапно. Дамы уверены, что путь наглого любовника зятя лежит в нашу квартиру. Запрыгнут в лифт. А я… скроюсь в квартире на третьем этаже. Там проживает моя лучшая подруга Люська. Пусть она сейчас на работе. Но запасной ключ от Люськиной квартиры у меня есть. Подруга часто теряла ключи и всегда держала запасной у меня. Заветный ключ был в спортивном костюме мужа, в котором я совершила побег из дома, превратившись в Петровича. На секунду мелькнула мысль: а почему в кармане мужа, а не прихожей? Но раздумывать было некогда. Я быстро открыла дверь и скрылась в Люськиной квартире. Кстати, пенсионерки оказались гораздо хитрее, чем я предполагала. Клавдия с клюкой поехала на лифте, а маман и Варвара топали по лестнице и бормотали проклятия в адрес неверного зятька и его полюбовничка.
Бегать в теле Петровича было нелегко. Я запыхалась, очень хотелось пить. Но пройти на кухню не успела. Входная дверь отворилась, зацокали каблучки. Мелькнула догадка: Люська вернулась с работы пораньше. Я быстро юркнула в спальню и нырнула в Люськину гордость – новый плательный шкаф. Спряталась за вторую гордость подруги – норковую шубу и затаила дыхание. Что делать дальше, я не знала. Оставалось только надеяться: уставшая подруга захочет после трудового дня перекусить, выпить кофейку, принять душ… Но, судя по раздававшимся звукам, Люся была не одна. Чмок! Чмок! Страстный поцелуй! Потом возбужденный щебет:
– Милый, не торопись, я переоденусь…
Люська подошла, распахнула шкаф:
– Аааа! – взвыла она. – Тут… мент!
– Что?!
Ухажер Людмилы тоже заглянул внутрь. Это был мой.. муж! Он сразу признал мужика, что обнимал его в супружеской кровати, заорал:
– Ты?!!! Как.. Тут… Аааа!
Попытался захлопнуть шкаф. Но не тут-то было. Я была в бешенстве. Двойное предательство. Муж и лучшая подруга!