По лицу Дафны разливалась краснота, охватывая шею и уши. Остальные архонты изображали временную глухоту, а я… Меня поразила безжалостность Рэйдана в выражениях. Не хотела бы оказаться на месте Дафны, но эта последняя фраза про принятие стола за кровать для эротических поз… Смешок вырвался прежде, чем я успела его подавить. Все посмотрели на меня. И от этого щекотка внутри усилилась, я снова нервно усмехнулась и прикрыла рот ладонью, бормоча:
— Извините, не обращайте внимания, продолжайте…
Ледяной взгляд Рэйдана потеплел, уголки губ приподнялись, и этот намёк на улыбку придал ему несколько озорной, провокационный вид. Он улыбался мне. До ушей покрасневшая Дафна перевела взгляд с него на меня, обратно. Губы её задрожали, слёзы мгновенно хлынули.
Всхлипнув, Дафна закрыла лицо руками и бросилась прочь под грохот опрокинутого ею стула.
Веселье исчезло вмиг, сменившись жалостью: если Дафна влюблена, слова Рэйдана особенно жестоки. И он даже не посмотрел ей вслед. В нём не было ни намёка на сочувствие.
Дафне стоило забыть о нём как можно скорее.
— Похоже, лаборантка тебе не нужна, — протянул Гилиен и посмотрел в свою чашку.
— Мне нужна адекватная лаборантка, не одержимая патологическим желанием меня соблазнить. Красивая, рыжая, с хорошим характером, в меру покладистая. — Рэйдан выразительно посмотрел на меня. — Или не нужна никакая другая.
— Хм, как ректор я обязан обеспечивать нужды персонала, — Гилиен вздохнул. — Я попрошу Дафну перекраситься в рыжий, а тебя, Вальдес, попрошу немного пообщаться с ней на тему приличного поведения. Думаю, твоих сил хватит немного охладить её любовный пыл.
— Гилиен, я, к глубокому сожалению, вынужден отказать, — вздохнул Вальдес. — Я её боюсь: вдруг она на меня переключится? Я не так молод, как Рэйдан, чтобы спокойно переносить подобные происшествия. Да и не время сейчас отвлекаться.
Покивав, Гилиен заметил:
— Раз у тебя нет времени, то не стоит тратить его на чаепитие с нами.
— Я пришёл сюда опросить Лею, — возразил Вальдес. — Нужно уточнить несколько моментов. И если ты закончил со снятием её с должности лаборантки, то я предпочёл бы пригласить её в свой кабинет.
— Проблема не только в её несоответствии должности, — Гилиен небрежно провёл рукой по пепельным волосам. — Я собирался оценить её способности и знания для корректировки обучения. Как ректор, я отвечаю за успеваемость студентов.
— Это слишком мелкая задача для ректора, — недовольно заметил Рэйдан.
А я смотрела на трёх архонтов и не совсем понимала, что происходит. Ну, в самом деле, ректор Палач на второй день вступления в должность будет составлять мне индивидуальную программу обучения? Следователь Вальдес, у которого сейчас море работы, лично придёт пригласить на допрос и станет ждать, когда я искупаюсь в источнике?..
— К тому же, — Рэйдан резко посмотрел на меня. — Должность лаборантки — дело добровольное…
Сказал архонт, заставивший меня согласиться угрозами.
— …и ректор в этом случае не должен вмешиваться, не говоря уже о следователях, — Рэйдан чуть презрительно изогнул губы. Он лишь на миг покосился на Вальдеса, говоря это, а потом его глаза снова обратились на меня. Радужки окончательно потемнели, и я не могла пошевелиться под этим подавляющим взглядом, только чувствовала, как ускоряется биение сердца, и его стук как будто поднимается к горлу, отдаётся в висках. Голос Рэйдана понизился, пробирая до мурашек и сбоя в дыхании. — Так что прежде, чем принимать окончательное решение, мы должны спросить Лею, чего она хочет. Ты останешься моей лаборанткой, Лея?
Моё имя в его устах было обволакивающе нежным, а сам вопрос прозвучал, как предложение руки и сердца. У меня неожиданно задрожали пальцы и стало щекотно под коленками.
«Да», — почти выпалила я, но вовремя прикусила губу и опустила веки, чтобы не видеть ожидания на прекрасном лице Рэйдана.
С трудом удалось вдохнуть, и это немного отрезвило. На меня смотрели все три архонта и ждали ответа. Меня словно придавливало каменной плитой всё сильнее и сильнее.
Вдруг страх холодом пронзил сердце и заморозил тело. Меня почти лихорадило, мысли метались. Я никогда не испытывала ничего подобного, и это смущало. И… да, мне просто стало неожиданно страшно, потому что я не знала, что делать, и к чему это всё приведёт.
Я вдруг вспомнила пруд и Бэсси в алом платье. Она лежала в воде, словно сломанный и выброшенный цветок. Портрет второй убитой — смутно знакомое лицо. Тоже студентка, жизнь которой только начиналась. Палатка и пять накрытых простынями тел — отравленные на практике до смерти, и ещё несколько до сих пор лечились от яда.