Неожиданно для меня и принца, орки склонились, став на одно колено, заставляя себя чувствовать королевой Англии, сильно смущая.
— Эмм… Хель… скажи, чтобы поднялись! — Яростно зашептала, хмуро наблюдая беспрекословное подчинение — орки услышали и сразу же встали. — Всем спасибо, все свободны!
Почему-то вспомнился еще один советский фильм, где попаданцы во времени пытались справиться со стражниками Ивана Грозного, притворившись им самим и князем Милославским, который, собственно, и заправлял всем парадом.
После того случая, в покои наследного принца орков началось какое-то нездоровое паломничество, выводившее меня из себя. Мало того, что элитные стражи беспрестанно выражали свое почтение, тягая альфоне, коей была я, дары в виде еды и предметов роскоши, так еще и их женщины, злившиеся от происходящего, постоянно выдвигали «традэш», что означало вызов.
Понятное дело, мне бы тоже не понравилось, если бы мой муж таскал из дома драгоценности и обручальные кольца непонятно какой козе, явившейся в мое племя неизвестно откуда, поэтому старалась мягко погасить женские недовольства, раздавая дары обратно. Так и сидела два дня, словно бабка процентщица: от мужчин брала — женщинам отдавала. Раздражало до ужаса, но устраивать скандалы — это не мое любимое занятие.
Хельгеранда веселили мои мучения, пока не прибыли его родители, до которых успели дойти слухи о представительнице рода альфон.
Глава 8
«Откройте! Это мои папа и мама приехали!»
*ДЯДЯ Федор из «Простоквашино»*
Элдон Лорский и Келебриан Митрандир появились достаточно внезапно, и, если я говорю «внезапно», сразу же можно представить такую картину: Хельгеранд ушел в душ, а я, пользуясь случаем, спешила переодеться, натягивая на себя пижаму, аналогичную той, что была на мне во время попадания в портал Вивы, перенесший меня в магический мир.
Самое забавное, что старожилы Ниссы, а по другому назвать тысячелетних правителей у меня не поворачивался язык, несмотря на их внешнюю молодость, смутились куда больше меня.
На возмущенный вопль Хель выскочил полуодетым с мечом наперевес, позабыв о моей неприкосновенности, в мыльной пене. Было бы еще смешнее, если бы серокожий парень был полностью раздет, но, судя по шокированному выражению лица матери принца, для эльфийки и наличие единственного полотенца было сверх меры.
«Можно подумать, ребенка своего голым не видела!» — К этому моменту я уже поняла, кто так неожиданно явился на ночь глядя прямо в апартаменты наследного принца орков, прекращая ругань. Даже попыталась «смущенно потупить взор», как это описывается во всех романах, когда главная героиня попадает в подобные этому перипетии, но, то ли старожилы были слишком опытными, то ли актерский талант именно сегодня решил дать сбой, мои старания прошли в пустую — это если до конца не признаваться в полнейшем крахе, так как правитель орков громко рассмеялся, стоило мне забормотать извинения.
«Конечно… после отборной «культурной» ругани матерой торговки в образ «божьего одуванчика» поверить было бы довольно сложно…»
Тем не менее, знакомство состоялось довольно скомкано, завершившись обоюдным недовольством, в котором виновата была уже не я. Хельгеранд упорно отрицал наличие попорченной девичьей чести, а его родители сокрушались, что эти претензии оказались напрасными, кидая намеки сыну, что еще целая ночь впереди для того, чтобы исправить подобное упущение. Насколько я поняла из услышанного, правители Степных Лор были бы не прочь иметь невестку из рода альфон, наслышанные обо мне… их даже не напугали рассказы трезвых очевидцев, успевших покинуть бал Владычицы Ольги Ван Мереш до моего требовательного приказа — «выпивают ВСЕ», о чем узнала из уст бывшей правительницы эльфов, ныне орков, чуть позже.
Когда родители Хеля, наконец, удалились из комнаты сына, мне еще пришлось полночи слушать унылые жалобы ноющего орка, сокрушающегося по поводу родительского стремления окольцевать принца в браке, пока не посоветовала ему заткнуться, обещая, что, если мне не дадут выспаться, пострадает его «девичья честь». Хельгеранд сразу же заткнулся, как всегда веря на слово моим угрозам, заставляя меня задуматься о наличии у того этой самой «девичьей чести».
Утро наступило в обед, как бы это смешно не звучало, так как мой надсмотрщик уже знал, что не дать мне выспаться — это в тысячу раз хуже суеверия «левой ноги», с которой встает неудачник в самый плохой для него день.
Как бы то ни было, а родители-тире-правители уже ожидали меня в малой гостиной для тотального опроса моих жизненных ценностей. Не знаю почему, но я не спешила развеивать надежды правителей на светлое женатое будущее их кровиночки имением кандидата в мужья, кинуть вызов которому в этом мире не рискнет никто, глумясь над выражением лица недельного опекуна, не позволяющего выйти из стен замка.