Девушка повернулась ко мне, взмахнув рукой, из которой («МАТЕРЬ БОЖЬЯЖ») хлынули потоки света, направляясь прямо в мою сторону.
«От этой гадости не может спасти никакой баян…» — подумалось мне, когда подо мной разверзлась пропасть, а девушка, испуганно взвизгнув, отскочила в сторону, оттаскивая Никиту от сестры, летящей в дыру вместе со своим инструментом.
— Бедный Альв… но если это будет Архан — так ему и надо, — пробормотала Вива, с сожалением посмотрев на меня, прежде чем светлая лента окончательно застегнулась надо мной, наподобие молнии, погружая во тьму.
Глава 2
«Феминизм — до первого достойного мужчины.
Коммунизм — до первого личного капитала.
Атеизм — до первой тряски в полете…»
*неизвестный*
Пропасть не имела конца, потому что падение продолжалось до сих пор. Я даже кричать перестала от ужаса, поборов остатки чувства самосохранения. И если сначала думала, что у меня галлюцинации, то спустя час (а у меня были часы, чтобы отмерить временные рамки падения), я уверовала не только в реальность происходящего, но и Господа в целом. Ранее вера во Всевышнего была лишь номинальной, существуя, так сказать, от детского — «потому что мама так учила», никак не подтверждаясь взрослым сознанием, но сейчас, это самое сознание, выдавало такие теории, что Дарвин может начинать вертеться в гробу, не имея возможности согласиться или опровергнуть их.
Я даже заскучала, когда пошел второй час. Не поверите, но баян сыграл свою роль, точнее я сыграла на баяне, решив развлечь себя напоследок перед неминуемым столкновением с какой-нибудь плоскостью. «Полет шмеля» вообще довел меня до истерики, стоило представить себя, летящую с баяном в руках. Последовавший за полетом насекомого «Полет Валькирий» Вагнера даже вдохновил.
Видел бы меня сейчас отец, который разорился, но купил мне пятирядный баян, стоило сказать, что я поступила в музыкальную школу! А такой инструмент, ни много ни мало, стоил, как машина производства «Жигули», подержанная, конечно, но кого это волнует?!
Папа безумно любил меня, жаль, что я его больше не увижу…тот факт, что мужчина оставил свою семью, полюбив другую женщину, сейчас казался не таким трагичным, как раньше.
«Интересно, что Никитос скажет маме… Вот не понравилась мне эта Вива с самого начала, надо было довериться своему чутью и вышвырнуть эту Афродиту на хрен из квартиры!» — Сокрушаться теперь было бесполезно. Пока жива — уже хлеб!
Внизу показался свет, уничтожая все представления о коридоре-туннеле, который видят умирающие.
«А может, это «котлы кипят чугунные»? Как в сказке «Про сестрицу Аленушку и братца Иванушку», где роль козленочка досталась мне?» — Думать о чертях и аде с его «начальством» мне не хотелось от слова «совсем», поэтому я просто стала всматриваться пристальнее, приближаясь к чему-то неизвестному на огромной скорости.
Оказалось, что скорость была невероятной не потому, что я ускорилась… это нечто, которое на секунду представилось мне в виде черной и белой змеи, тоже старательно набирало скорость, заставляя меня скукожиться от страха.
«Ненавижу змей!!!» — благо это оказались те самые ленты, которыми в меня запулило «невинное» отродье, оставшееся наедине с братом. — «Хоть бы симпатия на ее лице оказалась искренней, иначе у Никиты запланирован, в скором времени, аналогичный моему, полет в заоблачные дали… хотя, в моем случае, это больше похоже на выражение: «Пропади ты пропадом!» Точно… можно еще добавить — «…сказала невестка золовке!»
Дальше мысли ушли, потому что ленты начали опоясывать меня вдоль и поперек, словно их основной задачей было «удушить девушку», покусившуюся на их территорию. Сначала было просто неприятно, но, когда ленты стали впитываться в кожу, я закричала от боли, не имея возможности перетерпеть.
«Суки! Узнаю, кто хозяин этим тварям — убью на хрен! Да хотя бы тем же баяном!!!»
— Казалось — это не прекратиться никогда, но, постепенно, боль испарилась вместе с лентами, а я, усталая, поникла, отпуская музыкальный инструмент.
Мне было неведомо, как я оказалась лежащей на траве, даже не заметив столкновения с землей, но удар приземлившегося на живот баяна, прекрасно ощутила, ругаясь сквозь зубы отборным матом, который в моем ПГТ был вторым обязательным, отодвинув английский язык на третью позицию.
Раскрыв, наконец, глаза, из которых брызнули слезы боли, в изумлении встретилась взглядами с несколькими людьми, разглядывавшими меня с аналогичной реакцией. Резко сев на пятую точку, недоуменно смотрела на самого серого из них человечка… ну, как человечка… гору мышц с лысой серой головой, наблюдающую за мной настороженнее остальных, которые с виду ничем не отличались от меня… лишь, может, одеждой.