Не имея возможности отвести взгляд, словно заколдованная, я продолжила петь:
— Тень Луны скроет раны мои,
Превратит в рубины кровь.
И оставит тебя одного
Умирать среди снегов.
Ты хотел всю жизнь начать сначала,
Но ее лишь можно оборвать…
Я вернусь к тебе дождем,
Утренней метелью за окном,
Серебро горстями брошу я к ногам твоим.
Я вернусь к тебе грозой,
Радугой воскресну над землей,
Погашу дыханием ветра сеет былой любви.
Когда доиграла последний перебор, сглотнула горечь во рту, оторвав, наконец, взгляд от партизана-обманщика, навешавшего мне лапши на уши, обещая оставить в покое.
Тишина продолжала стоять непоколебимо, пока Трой не встал с места главного жюри, медленно начав хлопать в болыиие ладони. Растерянно обернувшись к девочкам, вздрогнула от громоподобных аплодисментов, превосходящих громкостью овации, подаренные Лунаре и ее «Мории» в благодарность за исполнение «Невесты полоза».
Невероятное чувство восторга и счастья заполнило все мои рецепторы, волшебным образом поднимая мое настроение вверх.
— Дамы и господа! — Взяла слово Нания, — последний номер нашего концерта! «Цыганочка»!
Шустро передав сайру-гитару хозяйке, благодарно погладила медальон, который тут же привычно потяжелел, обращаясь в баян, самостоятельно накидывая ремни на мои плечи, будто трансформер.
Что началось!!!
Стоило только заиграть неумирающую по популярности «Цыганочку», как девчонки выскочили из-за кулис, синхронно начиная движения, которые оттачивали всю репетицию, довольно быстро поняв суть и основные па смуглых цыганочек, ловко маневрируя бубнами.
Надо сказать, что публика была просто в шоке и диком восторге, когда сестры Мория задорно вскидывали руку с бубном, подпрыгивая на месте, заставляя монетки на юбке звучать переливом в такт моему баяну, сайре Нании, а также барабанам и металлическим тарелочкам Ханны, словно Лунара, Миста и Ирэн сами являлись красивым инструментом!
Темп все убыстрялся, и удержаться не мог никто, элементарно двигая либо плечами, либо кивая в такт головой! Это было мне знакомо! Такая мелодия, как в «Цыганочке», просто утягивает с головой… не дай Бог «жертве-слушателю» еще и выпить-все, пиши пропало!
Вдруг баян принял самостоятельно облик медальона, не переставая звучать, изумляя меня на мгновение, но я быстро пришла в себя, подхватившись с места, мысленно поблагодарив оживший артефакт, который словно почувствовал мое настроение, и пошла к Луне, танцевать.
На мне, конечно, был не цыганский наряд, но темно-фиолетовое простое платье, отданное Ирэн, самой старшей из сестер Мория, было тоже довольно подходящим для этого танца, имея широкий длинный подол и очень глубокий вырез, чтобы как следует оторваться и тряхнуть достоинством каждой женщины!
Не знаю, почему и как, но мне удалось в кратчайшие сроки пересмотреть свое мнение о танцах, толи из-за «той самой» компании, которой на Земле не посчастливилось встретить, толи от волнующего трепета, возникшего от осознания того факта, что Архан стоит в толпе и не сводит с меня глаз!
Наконец, музыка резко оборвалась, и нас просто искупали в громоподобных аплодисментах, выставляя самые высокие оценки, переплюнуть которые не смог бы никто!
Видана недовольно поджала губы, переставая улыбаться, теряя радость от уничтожающей ее личность гордыни, бросаясь в гущу толпы, стоило девочке осознать свое поражение. Луна ликовала, обнимаясь со своими сестрами и восторженно визжащими подругами, притянув и меня в их малолетний кружок, смутив до безумия.
— Спасибо! Спасибо, Нина! Ты самая лучшая!
— Ну, хватит! — Грубо одернула Лунару, нервно закусив губу, — все… эээ… я пошла.
Я просто сбежала от растерявшихся девушек, просто испугавшись теплоты, разливающейся внутри меня от их светящихся счастьем улыбок, боясь еще больше увязнуть в этом мире. Мне уже через край хватало чувства влюбленности к Темному, чтобы уже страдать, вернувшись домой… не хватало только обрести верных подруг, чтобы желание вырвать сердце не ушло никогда!
Оказавшись у столика с закусками, в который раз, изумилась красивым салфетным розам, дышащим, словно живые, и, клянусь, пахнущим соответствующим ароматом цветка, еще раз похвалив мысленно маленькую магиню, сокрушаясь, что мой город ни капли не похож на Адрику.