Порыв ветра внезапно взлетел вверх, а потом обрушился на тени. Они мгновенно исчезли с моих глаз, и наступила благословенная тишина, словно все разом захлебнулись криком. И в ней послышался тоненький писк, а потом я почувствовала, что моим ступням стало тепло: кажется, моя соседка не выдержала напряжения.
— Ты что, Виолетта, творишь? — зашипел голос в моей голове.
— Я? Причем тут я?
— А кто еще вызвал этот беспорядок?
— Дверь закрыло сквозняком, я совершенно не при делах.
— Ох! Намучаюсь я с тобой!
— Они огонь собираются зажигать? — спросила мысленно я.
— Собираются, но боятся пошевелиться. Ты же их на пол всех уложила своим проклятием.
— Я? Не говори ерунды. Я просто выругалась. Головой приложилась о камень, вот и разозлилась.
Я осторожно разжала пальцы девушки и спустилась на пол. Кое-как завязала углы тряпки на плече, чтобы не бегать перед мужиками голой. Глаза уже привыкли к темноте. Видимо, ночь еще не наступила, поэтому рассеянный свет проникал сквозь окна-бойницы. Я подняла голову, но Стейка не увидела.
На полу ничком, прикрыв головы руками, лежали те гости, которые пришли с синеглазым господином. Чуть поодаль валялся меч. Я чуть не наступила на него. Поднять тяжелое оружие оказалось мне не по силам, поэтому я просто отволокла его подальше к стене. Кончик меча тащился следом по каменному полу, издавая пронзительные и мерзкие звуки, от которых мороз бежал по коже.
Я дважды споткнулась о людей, все еще лежащих на полу.
— Стейк, а почему они не двигаются? Умерли все?
— Не знаю. Слушай, Виолетта, может, в тебя и правда вселилась душа Всеведы?
— Не выдумывай. Я ничего не чувствую.
— Но столько людей одним криком уложить на пол сумела.
— Это не я. Ой, смотри, они начинают шевелиться. Стейк, миленький, давай сбежим!
— Куда ты пойдешь? Ночью, голая, без помощи. Нет, давай уж здесь переночуем. Они сейчас так напуганы, что тебя не тронут.
— Хоть бы кто-нибудь зажег свет!
Словно по волшебству встал один слуга и начал колдовать над светильником. Вот затеплился слабый огонек, потом другой. Скоро все горелки на стенах весело подмигивали оранжевыми бликами.
Картина предстала перед глазами безрадостная: везде в разных позах лежали люди. Пожилая служанка застыла возле стола, а молодая — на скамейке. Ее глаза были закрыты, пальцы сжаты в замок, губы постоянно шевелились.
— Слушай, они долго здесь лежать будут?
— Прикажи им уйти!
— Как?
— Просто. Так же, как заставила всех лечь.
— Вышли все! — крикнула я как можно более грозно. — Живо!
К моему удивлению, народ на полу зашевелился и начал вставать.
Богатые гости, пятясь задом, покинули комнату. Следом выбрались и слуги. Рядом осталась все еще парализованная молодая служанка. Я поискала глазами пожилую: та тоже стояла у стола и по-прежнему выбрасывала руку вверх.
— Стейк, а что она делает? — поинтересовалась я и подошла к стопке одежды, надеясь, что она приготовлена для меня.
— Молится.
— Так странно.
— Ну, в вашем мире крестятся, а тут прижимают пальцы к сердцу и отдают его богу.
— Тут и религия есть? Я думала, они язычники.
Я держала в руках странную вещь. Внешне она была похожа на широкие панталоны. Вверху они завязывались на веревочку, у колен тоже.
— Я не знаю. Виолетта. Я маленький был, когда меня занесло в ваш мир. Надо к моему хозяину попасть. Он много знает.
— А кто у тебя хозяин?
— Он ученый, его зовут Пако. Я с ним гулял, когда провалился в мусорный бак.
Я сунула ноги в панталоны, завязала все шнурки и застыла над следующей вещью. Мне никто не помогал, а я не знала, как справиться с одеждой. Пришлось идти за помощью.
— Стейк, как мне привести в чувство слуг?
— А я знаю? Попробуй похлопать по щекам.
Я подошла в пожилой женщине и перехватила ее руку, когда она взлетела вверх.
— Тихо-тихо, — погладила я ледяные пальцы. — Все хорошо. Я не причиню вам вреда.
Взгляд женщины стал осмысленным. Она посмотрела на меня, тут же опустила глаза и всхлипнула.
— Стейк, она меня понимает?
— Виолетта, меня ни о чем не спрашивай. Я сам в шоке.
— Тогда спускайся и помоги мне.
— Спускайся? Откуда?
Кот на животе выполз из-под дальней скамейки и по кривой направился ко мне, постоянно приседая на задние лапы.
— Эй, чертенок, ты меня боишься?
Стейк вздрогнул и сиганул под стол.
— Ага! Знаешь, как ты меня силой смахнула с подоконника? Сидел себе, никого не трогал и вдруг врезаюсь в кого-то, а тот с воплем падает. Я пробежал по нему и спрятался от греха подальше. Правильно и сделал. Ты потом всех на пол уложила. Я еще только испугом отделался, а вот тому мужику досталось от моих когтей.