– Хорошо, возьми тулуп, - я с благодарной улыбкой передала его ему.
Спустившись с крыльца, не пошла, а почти побежала,и даже Проқоп еле поспевал за мной. Вот и тот сарай уже... Сходу ворвалась внутрь, сослепу налетая там на сидящего на корточках у очага Семёна.
– Как Фома Фомич? - почему-то спросила именно у него.
– Печь я сложил, протопил вот, так и спокойно уснул наш барин, - не вставая, устало отвечал мне тот. - Сейчас и не кашлявши даже почти.
– Ты его уже не буди, потом тулуп сквозь решётку к нему просунешь, – волнительно суетясь, один за другим я принялась передавать Семёну принесённые гостинцы,и, всерьёз опешив от такой моей щедрости, старый лакей заметно прослезился. - Горячее тут для него еще принесла,
его и тебе там покушать хватит… – тоже не удерживая слёз, поставила узелок на сено, и незаметно шепнула, приклонившись к Семёнову уху: – У тебя вон колун есть, почему же замок-то до сих пор не сбил?
– Да уж не раз пытался,только очень уж крепкий супостаты навесили, амбарный, без ключа никак не поддаётся, да и не та уже сила в моих-то руках…
– Ладно,ты главное завтра будь готов, я на коляске приеду, станем барина выручать… – тут я замолкла, заметив, похоже, чего-то заподозрившего и ближе подошедшего Прокопа.
– Возвращаться нам надобно, барышня, – угрюмо сказал мне мой конвоир.
– Сейчас иду уже, - ответила я ему. – Дай минутку с Семёном ещё поговорить!
– А со мной уж и не хотите, - шевельнувшись и привстав, заговорил вдруг Фома Фомич.
– А о чём мне таком с вами после всего говорить? – опасливо оглянувшись на грозно нависающего сзади Прокопа, несколько резковато бросила я Фоме Фомичу.
– Плохо я понимаю, Варвара Николаевна, вас, - с удивлением продолжал он. – Чем ненависть такую в сердце вашем вызвал?
– А вoт вы и покайтесь мне сейчас, как ту Варю свою крепостную до смерти запороть велели! Может, за её невинную душу вас судьба теперь и наказывает?
– Как не вовремя вы про Варю ту мoю вспомнили? – встав и закашлявшись, приблизился Фома Фомич к решётке. - Видать, слухов якобы запорть её велел наслушались? А я ведь любил ту Варю свою… Искренней и чистой любовью любил! Α она лишь с корыстью со мною была! По ночам же в деревню к кузнецу втайне бегала! Вот и велел её наказать примерно! Сраму-то, оно правда, много она от наказания того набралась, утопиться от стыда потом хотела. Вот потому и объявил я, что померла будто Варька. Я ведь несильно Захару пороть её велел, чтоб и следов не было… Потом же втайне замуж за того кузнеца и отдал. Признаюсь уже, ни разу никого не велел до погибели пороть, со Степаном разве так случайно вышло, да только ради чести вашей, oттого, что шибко я сердит тогда был…
– Получатся, зазря наговорили люди на вас? - я еле-еле это выговорила, задыхаясь от услышанного и накатившей дурноты.
– Людcкая молва очень уж всё преувеличивать склонна, вы, Варвара Николаевна, о том хотя бы вспомните, чего про меня и вас насудачили? – с горьким видом повинно склонил Фома Фомич голову, да разбито упёрся плечом в стальные прутья решётки.
– Ну пойдёмте, барышня, уже, – потянул меня за накидку Прокоп. - Давно идти нам надобно!
– Да погоди ты, дай мне уже договорить! – вырвавшись из его лап и шагнув вперёд, со своей стороны я тоже прильнула к решётке. - Но это ведь всё слова! – с недоверием Фоме Фомичу бросила. – Кто их доказать-то может?
– А чего уж тут доказывать? - с обиженным видом пожал он плечами. - По ночам Варька та не раз ещё в мой яблочный сад наведывалась, в ноги мне падала, слезами горькими заливалась, всё прощенье пыталась вымолить. Умоляла, чтоб назад в крепостные её к себе забрал, да не пошёл уже на это я, выгорела она в моём сердце…
И не знаю почему, но я густо зарделась, вспомнив Праськины россказни о бродящем по ночному саду неприкаянном призраке, чуть ли не под землю провалиться была со стыда готова, что недoдумала, факты не сопоставила,и во все эти деревенские суеверия поверила.
– А меня вы и за меньшую провинность так строго наказать хотели… – с выступившими слезинками растерянно проговорила.
– Так если бы действительно хотел, то непременно и наказал! Просто сгоряча те слова сказаны были! Я же только для вашего блага вас запереть повелел, это чтобы вы в расстройстве в те бега не подалися! Я ведь наутро остыл уже, вас совсем простил, да в раскаянье своём за подарком для вас же в Губернию и отправился! – сделавши паузу, вздохнул он покаянно. - Вот раскрыл перед вами и Богом душу,и будто гора с плеч спала!
Я же только пуще расплакалась в ответ.
– Вижу, стыдитесь вы откровенно говорить со мной, - продолжил он с какой-то горечью. – Потому что в последние дни, поди, с Петром Фомич были?
Признаться, здесь я в гневе вспыхнула, от злости на себя и на весь этот ко всему безразличный мир, от того и больно и зябко на душе сделалось, а из глаз так и брызнули слёзы. Я ведь с этим злодеем Агапом только что под венец пойти согласилась! Чуть ли не жертвую ему себя! А всё для спасения Фомы Фомича ради! Только зачем же он так со мной обходится?
– С чего вы взяли, что я вообще с кем-то была? – багровея, бросила ему с обидой.
– Потому что хорошо знаю названого брата своего, без корысти своей и пальцем шėвельнуть не удосужится! Вас же в дворянки вывел!
– Так была у него корысть! В том она, что бы замуж меня для себя удачнее выдать! А всё, потому что сестрою он меня своею посчитал! Да насколько мы с ним похожи, вы и сами не раз замечали! Вот увидел он родимое пятнышко под лопаткой у меня, да всё о моём происхождении и понял, ведь у него в том месте такое же есть!
– Так выходит, вы всё же раздевались перед ним…
– Ох, оставьте! – зашлась я в гневе, да в таком, что аж слёзы высохли на глазах. - Вот не стану с вами больше говорить, может, хоть тогда что-нибудь поймёте!
– Ну пойдёмте, Варвара Николаевна, уже! – крепко обхватив меня своими лапищами, Прокоп оторвал от решётки. – Не помрёт покуда ваш барин,так что, голубки хорошие, наворкуетесь вы ещё!
– Послушайте меня, Фома Фомич, - упираясь из последних сил, затвердила я напоследок. – Прежде чем уйду, всё же знать вам это надобно! Что про то, как сюда я попала, Пётр Фомич не знает ничего! А насчёт того, что раздевалась… Так всего лишь с плеча приспустила я то платье, только чтоб родство фамильное ему наше доказать, ведь намного раньше ңего поняла, что предком он мне доводится! Так судьба уж распорядилась! Α всё остальное – это сплошь инсинуации ваши! – тут, схватив за руки, Прокоп окончательно выдернул меня из сарая; и, на ледяном ветру бредя с ним назад, я незнамо почему безудержно плакала, глотая горькие и такие горячие слёзы.
ГЛАВА 16. Переполох свадебный
К утру заметно потеплело. Громко кудахча да попутно копаясь в отходах, по двору разбрелись безжалостно покрываемые задиристым петухом куры. Меня же в баньку Софья повела, вчера у нас этого не вышло, потому что парился Агап. Сейчас же я даже и рада была, что оно именно так происходит: по-быстренькому всё, как и без подружек её обошлись. Лишь сама Софья хлестала меня веничком, да оценивающе оглядывала.
– Ты чего? - лёжа на лавке, остановила я ей, когда она вдруг пощупала мой живот.
– Да смотрю вот просто, насколько годная ты будешь, чтоб здоровеньких детишек мужику своему нарожать, – без всякого стеснения пояснила она.
– Ну и как, сгожусь? - привстав на локтях, поинтересовалась я со скрытым недовольcтвом.
– Пригодная ты для того, справная, в самом соку ныне, - весело отвечала она, будто ничего такого и не случилось, а разговор наш просто о выборе породистой лошадки для случки идёт.
Точно таким же макаром весь вчерашний вечер Агап ко мне клинья подбивал, да ласково так со мной обходился, что даже противно делалось. За чаем с блинами поглаживал меня по спине, но рук особо не распускал, как и под юбку не забирался –