Странно, что он не прогнал ее вон из академии прямо вчера вечером. Хотя, возможно прогонит еще после каникул. За ним не заржавеет. Отчислил же он Валенса из-за такой ерунды. Но идти к нему домой с извинениями — нет, это уже перебор. А потому, тревожность в течение дня только нарастала, и ей нужно было дать выход. Может быть, съездить в город и развеяться?
Малышка Кэтрин приперлась в кабинет так не вовремя, иначе, (несомненно!) ей — Марго — удалось бы соблазнить это бревно — Тарбена. Она пошла в решительное наступление, выбрав очень удачный момент. Дома — никого, ни друзей, ни сестер. Настроение благодушное и возбужденное атмосферой праздника. Он — красив, она — чертовски хороша! Убедить дворецкого вызвать герцога по очень срочному делу не составило особого труда. Параноики-слуги — легкая добыча мошенников.
Холдор даже согласился выслушать ее благодарности за то, что пристроил Валенса в другую академию где-то на окраине герцогства, конечно, не такую престижную и статусную, но все же надо отдать ему должное, не выкинул парня совсем на улицу, дал возможность доучиться. После каникул Валенс должен выйти на занятия.
Но, когда она улучила удобный момент и набросилась на Холдора, этот глупец, вместо того, чтобы осознать свое счастье, обнять покрепче и углубить поцелуй, вцепился в нее, стараясь оттолкнуть. И ведь оттолкнул же, придурок! Только немного поздно! Ха-ха-ха! Но так вышло даже забавнее!
С другой стороны, так ей и надо, это наглой девчонке Лунд! Валенс ее не устраивает, видите ли, Тарбена ей подавай! Марго надеялась: то, что Кэтрин увидела, поубавит ей самоуверенности и самомнения.
Интересно, догнал ли ее вчера Тарбен? Оправдался ли? Поверила ли она ему? Поверила — не поверила, а червячок сомнения останется, это уж никуда не денешь. А вот ее, Марго, покинули последние сомнения. С Тарбеном покончено. Нужно присмотреться к престарелым одиноким графам и баронам нашего герцогства. Пока не поздно, в самом деле.
Стремительно повернув на очередной лестничный пролет между этажами, она почти столкнулась с высоким, крепко скроенным офицером, опирающимся на трость и довольно медленно поднимающимся по ступеням. Снизу с большим дорожным чемоданом его догнал дежурный вахтер:
— Тисс, я отнесу его в вашу комнату! — на ходу отчитался вахтер офицеру.
Марго с интересом осмотрела мужчину. Он, явно, после ранения, но военная выправка и стать угадывались бы в нем, даже будь он без военного мундира. У Марго на краткий миг перехватило дыхание. Сердце ударилось в грудную клетку, норовя выпрыгнуть. Кого-то он неуловимо ей напомнил. Бесконечно дорогого и безвозвратно утерянного давным-давно. Но, не может быть!..
Она сделала шаг вниз по лестнице, навстречу мужчине, и он поднял лицо с русой, выгоревшей на солнце, в рыжину, бородой и коротко стриженным ёжиком волос. Крупный, не раз ломаный нос. Цвета летнего неба в ясный день, глаза смотрели удивленно и легко, прямо в душу. Он на мгновение замер, пораженный увиденным, и с интересом одобрительно прошелся по женской фигуре с головы до ног и обратно. Широкая улыбка преобразила почти суровые черты, и лучики морщинок, побежавшие от глаз, превратили взгляд простака во взгляд довольно опасного и внимательного к деталям мужчину.
— Марго, ты ли это? — низкий и бархатный, самый сексуальный на свете голос завибрировал у Марго где-то внизу живота. Она забыла, она совсем забыла, как может реагировать на этого мужчину ее тело, поэтому в первый момент растерялась, вцепившись тонкими пальцами в перила, почти растекаясь ванильной лужицей к сапогам офицера. — Вот так встреча!
Марго улыбнулась натянуто и довольно глупо. Давно она не ощущала себя беспечной девчонкой, бегущей босиком по зеленому лугу и падающей в крепкие объятия лежащего на траве Скотта. Ее Скотта. И именно все это она сейчас прочитала в его глазах. Он все помнит. Он один знает ее такой. Она смутилась.
— Привет, Скотт, — произнесла просто, радуясь, что выглядит сегодня сногсшибательно. Он впечатлен, но почему же от этого ничуть не легче?
— Ты все же осталась здесь? — он показал рукой в сторону академического корпуса.
— Да, преподаю в академии, — Марго терялась при нем, как школьница и готова была отшлепать себя за это. Где ее хваленая ироничность и высокомерие?