Мы зубрим длиннющие магические формулы зелий, изучаем свойства составных ингредиентов, их влияние, а также учимся нейтрализации последний.
Информации так много, что иногда я не понимаю и половины того, что нам объясняет преподаватель.
В такие моменты я особенно радуюсь, что Франка рядом — по мере своих возможностей она помогает и мне.
Помимо прочего, венцом нашей специализации должна стать практическая работа по улучшению состава уже имеющегося зелья, либо, для особо одаренных адептов, создание нового.
Я, конечно же, ковыряюсь с уже существующим — снадобьем, которое увеличивает остроту зрения. Решаю сделать версию для ночного слежения.
Франка же корпеет над созданием зелья-хамелеона, которое поможет стать почти невидимым. Слиться с окружающей действительностью.
Нагрузка такая плотная, что от рукописей и учебников некогда поднять голову.
Однако меня это радует.
Такая загруженность хоть как-то компенсирует творящийся раздрай в душе. Чувствую себя как мумия, из которой вынули все чувства, оставив лишь оболочку.
И виной тому, конечно, то, что произошло в императорском дворце. А еще точка.
Я ощущаю такую острую тоску, что порой становится страшно.
Страшно осознавать, что отсутствие в моей жизни Тейрана полностью меня деморализует.
Привыкаю жить на автомате — учусь, прерываясь на короткий тревожный сон, что-то ем, снова учусь.
Меня не трогает даже то, что для адептов я объект пристального внимания.
Поскольку из всех участников трагических событий на экзамене, я — единственная в доступности и близости.
Кто-то обходит меня стороной, лишь бросая косые взгляда.
Некоторые в открытую рассматривают, но спросить что-либо не решаются.
И лишь немногие, не стесняясь, например, Камилла Кэтлер, в лоб задает вопрос:
— Может, расскажешь, что произошло на экзамене? — блондинка прожигает меня взглядом.
Дело происходит в библиотеке. И после прозвучавшего вопроса здесь становится тихо-тихо. Все, кто находится поблизости, затаив дыхание, слушают.
— Почему я должна быть с тобой откровенна? — отрываю глаза от пергамента. — Чтобы удовлетворить твое любопытство?
— Мне плевать на тебя, — встряхивает светлыми кудрями девушка. — Но мы не хотим учиться с убийцей! Непонятно, как ректор Бэнкс вообще допустил тебя до занятий!
— Что ты несешь? — вступает в перепалку Франка.
— То и несу. Кто же убил мистера Уайлвуда?
— С ума сошла, уж точно не Ариана!
— Тогда кто?
Понятно, что это все глупый развод.
Камилла, как опытный провокатор, решила таким образом выведать информацию.
— Не твоего ума дела, — отвечаю ей и, сгребая принадлежности со стола, киваю Франке, мол, уходим. А затем говорю громко для всех: — Спектакля не будет. Можете расходиться.
Иду к комнату и уже там прислоняюсь лбом к стене.
— Ну что ты, Ари, — догоняет меня Франка, — расстраиваешься из-за Камиллы? Ты же знаешь ее…
— Меня и вправду считают убийцей?
— Не думаю, — осторожно отвечает Франка. — Слухи ходят разные, но никто не делает таких выводом. Слишком все запутанно. Да и официально ректор Бэнкс ничего не объявлял.
— А ты, Франка, как думаешь? — ведь ей я тоже не рассказывала подробностей про тот день. Как и то, от чьих рук погиб Циниан.
Впрочем, Франка и не спрашивала.
Возможно, догадалась сама, благодаря своей проницательности.
— Я так вовсе не думаю, Ари, — обнимает меня подруга за плечи. — Уверена, никто на самом деле так не думает. Хотя, признаться, насколько я поняла, старик Уайлвуд был той еще занозой.
Вымученно улыбаюсь и смахиваю слезы, которые катятся по лицу.
— Что-то ты совсем, подруга, раскисла, — замечает Франка.
— Мне тяжело, — признаюсь, — очень.
— Верю, — Франка задумывается на минуту, а затем выдает: — но, кажется, я знаю, как тебе помочь.
Одно из преимуществ нового этапа обучения — это возможность еженедельно выбираться в столицу.
Этой привилегией могут пользоваться адепты, чьи успехи на поприще наук заслуживают высших баллов.
Я в учебе — уверенный середнячок, но однажды везет и мне.
В списках, которые каждый раз оглашают перед наступлением выходных, я слышу свою фамилию.
И это значит, что завтра я смогу прогуляться по улицам столицы.
Правда, сама прогулка не особо будоражит мои нервы. Больше заботит то, что мы задумали с Франкой.
Меня не волнуют столичные магазины, в которые мечтают попасть девчонки из Академии.
И даже при виде огромных водолетов сердце уже не замирает.