Прямо перед нами распласталось поле сражения, все как на ладони, похожие на муравьев, кучками нападающими друг на друга. И столько вокруг зелени, травы, деревьев. Она жила здесь, во всей роскоши природы, нагло лишив народ Эрнела этого блага.
Я готов был в любой момент вынуть оружие из ножен, решительность распространялась и на то, чтобы использовать железяку по назначению. Не знаю, струсил бы я в самом конце, перед ликом ее смерти, вполне возможно, что да, но думать об этом не хотелось.
Не успел и шагу сделать, как оказался вжатым в стену небесного дворца, но Морнэмира ко мне даже пальцем не прикасалась. Какая же сила храниться в том ее артефакте? Чтобы там ни было, она не стоит собственной души.
Горло сжали тиски, надавливая, я пытался ухватить ртом воздух, но ничего не получалось. Оставалось лишь смотреть, сквозь мурашки, бегающие перед глазами, как стерва медленно приближается ко мне, смотря будто сквозь, а не на меня.
- Думаешь, сможешь убить меня, смертный? – Проскрежетала она, остановившись рядом. – Ты глупый и самонадеянный. Я надеялась, что за мной придет Азриэлла, но уж никак не одна из ее собачек. Как смешно, что твоя любимая все же не смогла справиться с Саирталой. Девчонка выполнила поручение лучше, чем я рассчитывала. Должно быть, твоя зайка сейчас очень страдает.
По душе полоснуло выжигающей болью. Сознание вмиг застелила нечеловеческая ярость. Сердце нездорово сжималось, ударяя по ребрам, проклиная меня жгучей обреченной горестью, расплывающейся по всему телу.
Я убью ее. Точно убью.
- Ты, смертный, пришел тягаться со мной?! – Хмыкнула, искривляя губы в безумной усмешке, делая акцент на принижающем обращении, в глазах ее горел хаос. – Ты умрешь вместе с Азриэллой. Только никогда больше не увидишь свою ненаглядную, для богов не существует перерождения! Черви сгрызут ее прекрасное тело, а ты будешь вечность страдать о том, что упустил единственную надежду на свое жалкое счастье, мужчина из империи Эрнел. – Проклятейница расхохоталась, но из глаз ее потекли две струйки слез, тут же скатываясь к подбородку. Волосы растрепались, а плечи дрожали.
Она была абсолютно безумной. И не пыталась вытереть соленые дорожки на лице, стояла, плакала и смеялась, отойдя немного обратно к обрыву, вжимаясь пальцами в перила балкона. С ней творилось что-то странное. Это была истерика?
- Вот это номер. – Послышалось сбоку. – А че это я последняя узнаю о таком скором близком знакомстве червей с моим телом?
75
Азриэлла
Первым делом, у порога своего «дружеского» визита к Морнэмире домой, лишь ступив на мраморный дорогущий белоснежный балкон, я без особых физических усилий освободила Резара от наглого магического воздействия, безжалостно душившего моего воина за горло. Не скажу, что он умирал, но проблемы совершенно точно ощущал на себе сполна.
Я и раньше не испытывала проблем с этим, но сейчас Резар стал для меня открытой книгой. Я как на ладони видела все его чувства и переживания, надежды, сомнения, муки, терзавшие моего мужчину по разным причинам. И та тяжелая горестная складочка меж его бровей говорила о многом, чего, быть может, раньше я не хотела замечать. Или просто не придавала катастрофического значения. Он куда более ранимый, чем то, что я могла видеть в своих маленьких женских иллюзиях. И это не делает моего Резара чужим. Это превращает меня в другую копию себя, ту, что будет еще внимательнее относится к живым существам, окружающим ее.
И надо же стерве было выбешивать меня прямо с порога, я же до этого ей зла не желала. Сегодня, по крайней мере. А заметив любимого человека в таком состоянии, у любого пригорит! Даже у тех, кто только что поднялся по божественному рангу!
Резар смотрел на меня как на манну небесную влюбленными изумрудными глазами, не пытаясь даже сосредоточиться на чем-то другом, больше не контролируя поведение врага. Он всегда так делал, вглядывался как верный и любящий котенок, но сегодня это было непомерно. И я тоже соскучилась, но, к сожалению, сейчас не могла показать ему, насколько сильно.
Позже, любимый, я разглажу любые твои морщины.
Первым делом, после сладострастных переглядываний с зеленоглазым, взгляд выцепил злющую проклятейницу, следом мне показалось, что ее глаза выражали тьму разных чувств, помимо злости. Обреченность, страх, обида, сожаление. Приправой было раздражение и ярый протест своему неминуемому поражению. Победа на моей стороне, не понять это было невозможно. Проблема лишь в том, захочет ли она слушать хотя бы свой глас разума.
Кто она на самом деле? Мне кажется, я всегда вижу в ней разных людей. Полярности. Уйму несовместимых противоречий. Человек без души или травмированный ребенок, так и не ставший взрослым, что не может остановить собственные пакости, так выражая боль и протест всему миру? И то, и другое.