Как-то все, не сговариваясь, видимо, мужская солидарность проснулась и мысли о том, что тоже в такой ситуации будут, решили постелить наш с Резаром спальный мешок за общими вещами, в зоне скрытой от остальных глаз. Я была удивлена до глубины души, честное слово. Думала, под вечер точно начнутся возмущения и перетягивание «одеяла» в свою сторону. Но нет. Особой радости на лицах, кроме счастливой моськи Резара, я не видела, но и пререканий тоже не было. Приятно безумно. Я точно не зря в них верю, эти мужчины способны на перемены!
В особенно тесном контакте с большим телом Резара было безумно жарко. Спальный мешок в прямом смысле сплющил наши тела, а прогретый огнем воздух только мешал заснуть. Ясное дело, Берсерк тоже не спал. Он волновался. Будучи в непосредственной близости, я чувствовала как неровно и нервно он дышит. Ощущала, как колотится в мою ладонь мужское горячее сердце.
28
Резар
Я понемногу начинал паниковать. Это трепетнее, чем отрывать голову противнику. Весь день только и думал о нашей ночи, но получив Азриэллу в свое неразделимое владение – не знал что делать. Технически я понимал, как стоит поступить, но морально никак не решался даже на сантиметр сдвинуться. Более тысячи лет женщину мне заменяла война. Я был на ней женат и ею поглощен.
Сейчас, чувствуя, как прижимается к телу хрупкая девичья плоть обожаемой девушки, приходит осознание того, что в прошлом я не чувствовал даже страсти, не говоря уже о нежности и любви. Во мне что-то нашла такая восхитительная женщина, жизнь точно прожита не зря. Я способен любить, мое сердце не прогнило войной. По сути, я больше не хочу воевать, мне опостылели сражения. Хочу, чтобы меня поглотило ее тепло.
Азриэлла была самой страстью. Рядом с ней и дышится как-то легче. Она по-настоящему истинная и для меня тоже, не только Даурэн больше не сможет жить без звездочки, потому что других не надо, они не моя маленькая прекрасная богиня.
Буду делать, как скажет. Я бы мир к ее ногам положил, но ей явно не нужны земли или власть. Она не капризная, не циничная. Она другая. Ни один инстинкт не стоит того, чтобы потерять свое белокурое чудо.
Я готов на многое ради ее счастья. И мне не надо ничего взамен, лишь иногда чувствовать ее тело рядом со своим. Как сейчас. В такие моменты хочется, чтобы время остановилось, а она бы всегда дышала своим маленьким носиком в мое плечо, мечтаешь о несбыточном. Я не единственный. Но мне хочется верить, что каждого из нас Азриэлла любит по-разному, по-особенному. Но меня, конечно, сильнее всех. Это не обязательно с ее стороны, мои чувства уже никак не изменить.
Лежа сейчас здесь, в объятиях женщины, притворяющейся, что спит из-за моего возбуждения и, забирая пальцами прядь волос с ее лица, четко понимаешь, что такое настоящая любовь.
Моя первая близость с ней будет не здесь, по соседству с двадцатью непонятными вспотевшими воинами. Наша близость будет только для нас двоих. И стоны, что будут срываться с ее губ, станут только моими, лишь для меня. Как сейчас ее сонное сопение принадлежит мне.
***
Азриэлла
Пробуждение было приятным. Хоть и безумно жарким. Я прямо-таки чувствовала, что благодаря меховому спальному мешку в пустыне, солнце которой уже поднялось, с меня сошло пятнадцать издевательских потов.
Резара рядом уже не было, он, как и остальные, собирал вещи и тушил остатки костра, огонь в котором всю ночь поддерживали парни Халлонии. Хоть какая-то от них польза, и без того больше предметы пещерного интерьера напоминают.
Заметив, что я проснулась, Калебирс оказался рядом, легонько целуя меня в губы. Точно. Сегодня же, получается, его день. Ну что ж, устроилась я удобненько так, не жалуюсь.
Общим собранием мужчины, что мои, что ее, решили покормить меня и Халлонию, а самим пока остаться без еды. Я-то порывалась поделиться со своими камикадзе, но, ни один не согласился, говоря, что надо экономить пока не окажемся дома. Я хмурилась, но не протестовала. В конце концов получилось впихнуть в сопротивляющегося Лаосара кусочек сыра, пока никто не видел.
К сожалению, прихорашиваться было негде. Мой роскошный ванно-бассейн остался во дворце. Даже зеркала не было, чтобы посмотреть насколько все запущенно. Я лишь бегло кое-как распутала волосы пальцами, поправила одежду, что за ночь перекрутилась чуть ли не на триста шестьдесят градусов и настроилась на нужный лад.
Времени, чтобы посыпать голову пеплом не было, хотя свою панамку я забрала из общей кучи. Вскоре все повскакивали на ноги и мы отправились в путь.
И сначала мы даже старались говорить, поддерживать беседу, чтобы не было так скучно, но потом едва ли кого-то интересовало что-то другое, кроме как перебирание ногами.