Я приземляюсь за гномом:
— Давай я наведу, а ты выстрелишь.
Он кивает и указывает на похожий на водолазную маску прицел с мерцающим перекрестием. Для наведения придется нагнуться и уложить грудь на макушку гнома.
Снова натягивается и рассыпается под ударами наколдованных стрел магический щит.
Пушка гудит, индикаторы на ней наливаются красным светом.
Вдохнув и выдохнув, снова запускаю усиленный дар Видящей. Магию Безымянный ужас закачивает с поразительной скоростью. Рты открываются и закрываются, постоянно меняют свое положение.
Наклонившись через гнома, заглядываю в прицел... и вижу сплошную серую поверхность, неотличимую от грозовых облаков. Смотрю поверх стекла — рты вижу. А через стекло — нет.
Безымянный ужас надвигается.
— Можно убрать стекло? — выкрикиваю испуганно.
— Без него точно на цель не навести, только примерно, — отзывается гном, потираясь макушкой о мою грудь.
Выпрямляюсь.
— Значит, будешь стрелять по направлению выстрела. — Вынимаю дрожащего от нетерпения Пронзающего. — Можешь брать сколько угодно магии. И выстрел сделай ярче.
Надеюсь, гном сможет навести пушку точно на цель.
Он приникает к прицелу:
— Я готов, жду.
Прикинув, куда направлен прицел пушки, высматриваю рты в этой зоне.
Сердце заходится. Нас уже накрывает тень Безымянного ужаса, его близость высасывает магию... саму жизнь. Опустошает...
Вскидываю Пронзающего. «Не подведи, родной».
В мельтешении мы с ним замечаем только-только открывающуюся пасть. Пронзающий втягивает в себя магию нашего с Ареном источника, раскаляется в руке и выстреливает.
Секунда. Золотистый заряд ныряет в отверстие.
Рявкает ствол пушки, снаряд уносится к Безымянному ужасу, к его чуть вспухшему после попадания боку...
Вторая секунда.
— Эвакуация! — гном отстегивается.
Волна огня растекается по плетеной поверхности. Даже понимая, что между выстрелами прошло слишком много времени, и отверстие должно закрыться, я еще надеюсь на чудо. Но нет, огонь гаснет, а поверхность Безымянного ужаса все такая же целая, и открываются-открываются-открываются рты. Дрожащей рукой вставляю горячего Пронзающего в кобуру.
«Я слишком слаб, прости», — блекло шепчет он.
Что, если попадание в пасти ничего не изменит, и те просто сожрут снаряды?
Нет, мы обязаны попытаться снова, просто выстрел должен быть мощнее, чем у Пронзающего. Возможно, выстрелить должны все драконы с призванным оружием.
— Лера! — Арен подхватывает меня и отлетает прочь.
Пока я думала, Элоранарр утащил гнома, Санаду отступил, а Безымянный ужас приблизился. Еще несколько мгновений — и он накатывается на пушку, размалывает ее и тоже всасывает в себя.
Отчаяние раздирает сердце.
— Давай еще раз! — рявкаю я. — Нам надо ближе, надо подойти еще ближе, чтобы снаряд успел долететь!
— Лера, это очень опасно, — Арен прижимает меня к бронированному брюху. — Это мой дом, но Лера...
— У нас еще много пушек, — рычу я. — Давай следующую! Давай сразу несколько, кто-то да попадет!
В Арене жива надежда спасти Эеран, он хочет бороться, но... меня защитить он хочет больше.
— Арен, не смей сдаваться!
— А что нам делать?! — вскрикивает он. — Пушки стреляют слишком медленно!
— Надо идти до конца! Пока есть хоть малейшая возможность, пока мы можем сделать хоть что-то! Ты родился летать, а не ползать, так вперед!
— Лера...
Попадает в поле зрения костяной трон богини смерти Магарет с остекленевшим Огнадом в руках.
— Не смей даже думать о поражении! — ударяю Арена по бронированной груди и, вывернувшись, зависаю в воздухе. Арен пытается поймать меня и унести, но я уворачиваюсь от его лап, кричу: — Мысли материальны, они сковывают тебя. Освободись от них, думай, как победить. Есть не только мы здесь и сейчас, должны быть способы победить, просто обязаны быть.
— Я таких не вижу! — Арен злится и... ему больно, он не хочет покидать Эеран, но его чувства ко мне, страх за меня пересиливают все.
— Потому что мысленно ты уже поиграл! Поднимись над этим всем, раздвинь рамки привычного, и посмотри на проблему под другим углом.
Как же Арен мечтает спасти наш мир. От его чувств меня трясет. Отчаяние выжигает душу: Безымянный ужас расползается в стороны, надвигается на пушки, готовый поглотить все, что попадается на пути. Заранея улыбается, наблюдая за нашими тщетными попытками. А мы просто летаем вокруг, как какие-то букашки, а не драконы!
— Это невыносимо! — крик разрывает грудь, царапает горло. Наброситься бы на Безымянный ужас, царапать его, кусать, пинать! Стиснув кулаки, запрокидываю голову и выплескиваю наше с Ареном отчаяние в крике: