«Небо светлеет», — вдруг произносит Арен и выплевывает очередной раскаленный добела сгусток огня.
Ударив по врагам, с трудом поднимаю голову: черное небо вокруг Нергала все такое же темное, и луна светит ярко, но возле горизонта слева и справа сереет, будто размывается. Кажется, время вампирского бога истекает. С его помощью может пропасть и помощь Магарет.
«Надо атаковать быстрее, — предупреждаю я. — Магарет подняла свое войско, чтобы досадить Нергалу, она может уйти вместе с ним».
«Я передам отцу, Элору и Ринграну, — отзывается Арен. — Нам надо поторопиться».
Он выплевывает белые столбы пламени три раза подряд, и я всем телом чувствую, как от этого напряжения в его груди разливается пустота. Он устал. Я устала. И, если оглянуться на наших драконов... они почти все держатся на земле, хоть это и опасно, и частота их магических ударов после шока от внезапного нападения снизу, стала реже. И Элоранарр, как и мы летающий над войском Магарет и вампирами, плюется огнем не так часто, как раньше.
Пушинки или, правильнее сказать, инаи... больше не могут вытягивать из закрывшего прореху Безымянного ужаса свою магию. Огромные, как драконы, пушистые, крылатые, они на дальней стороне поле боя помогают заградительному отряду стихийных магов, щитовиков и земляных драконов: налетают на взбирающихся на каменные стены и щиты серых чудовищ, разрывают на части и отбрасывают назад, в сумятицу боя, не позволяя убежать, спрятаться где-нибудь в Эеране.
«Спасибо, Пушинка», — благодарю я.
«Наш яд на них не действует, это все, что мы можем сделать», — звучит в голове ее мелодичный, мощный голос.
И бой продолжается...
Заходящее солнце разливает алый свет по изрытой, измаранной кровью и серой жижей долине. Оно раскрашивает все, но грозовые облака щита на Безымянном ужасе и его оторванной части не подхватывают общий для всех окрас, будто солнце Эерана не может коснуться его. Хотя скелеты драконов и демонов,
упрямо грызущие разделившихся врагов, отливают розовым. Мерцают баллоны пяти дирижаблей.
Алое сияние, просвечивает трон Магарет и саму богиню смерти, и кажется, что она искупалась в крови. Напротив нее, на небольшом участке темного неба, на фоне затухающей луны парит Нергал. Преображенные вампиры собрались вместе и, коленопреклоненные, подняли к нему измененные его магией лица. Подходить к ним боятся, даже меня Арен попросил их не трогать, хотя нужно узнать, что с Никой и Санаду: в этой источающей магию, трансформированной в жуткую форму толпе их узнать невозможно. И хотя многие безвозвратно сгинули внутри Безымянного ужаса, я утешаю себя тем, что среди уложенных в отдалении тел Ники и Санаду нет.
Мягкая мелодия флейты Нергала спорит с трелями и перекатами эеранских бардов, подбадривающих наши измотанные долгим боем войска и целителей, разливающих над нуждающимися массовые лечебные печати, среди попавших в их сияние — Иссена, играющий рядом с ней Геринх, Ингар. Особо тяжелых лечат отдельно, направляя на них по несколько групповых печатей. Там сражаются за жизнь Бальтара и Вильгетты.
Демоны собрались возле исследовательского контейнера, тоже лечатся, совещаются. Прощаются с убитыми.
Ни одной серой твари не осталось на поле боя, и выстроившиеся по широкому периметру маги земли, сканируя пространство под ними сложными групповыми заклятиями, уверяют, что под землей никто не ползает, никто не пытается пробиться сквозь растянутую там щитовиками сеть.
Инаи громадными пушистыми шарами лежат на земле, отдыхают после сражения.
Итак, мелочь мы уничтожили, но что делать с самим Безымянным ужасом? Подставившим нам свой непробиваемый щит. Больше не открывающим пасти так часто. Но почти неуловимо откачивающим магию из пропитанного ею воздуха.
Мы с Ареном сидим на креслах в ставке Эеранского командования, с его подачи — чуть в отдалении от тента, под которым отпиваются зельями правители и генералы. Одиноко шелестит листьями потрепанное эльфийское дерево, вырастившее для четырех выживших наместников сидения. К счастью, среди спасшихся — приютивший вампиров Беарион и отец Валариона Сейран. Человеческих королей потряхивает, только к двоим вернулись живыми, хоть и слегка помятыми, личи.