Злата смотрела на юношу во все глаза. То ли он не знает, под какой она родилась звездой, то ли решил сотворить что-то ужасное. Злата молчит, но уже отрицательно качает головой, машинально пятясь к дверям замка. Она даже не станет слушать его, не станет и все! Потому что в глубине души Злата томилась невысказанной болью, тем, что ее предназначение, как богини, никогда не исполниться, тем, что она — пустышка, лишний элемент вселенной, выплюнувшей ее на окраины и оставившей одну среди неприступных гор. Кстати, о горах.
— Как ты попал ко мне? — прозвенел ее девичий голосок, и Аврелиан снова улыбнулся, отчего-то вздрогнув. Злата подумала, что давно ни с кем не разговаривала вот так, используя свой голос, и нахмурилась. Вдруг, ее голос стал настолько ужасным, что испугает крылатого вестника? Но юноша продолжал улыбаться и даже ступил на первую ступень.
— Преодолеть горы несложно тому, кто находится по ту их сторону.
Злата удивленно распахнула глаза, пытаясь разглядеть острые пики. Но нет, их уже скрыли ватные облака до следующего раннего утра. Значит, отец и мать могли прилететь к ней в любой момент времени, но не делали этого.
— Я расстроил тебя? — чутко отреагировал Аврелиан на грустное личико Златы. — Прости, но ты сама спросила, как я сюда попал.
— Разве тебе неизвестно, почему я нахожусь здесь? — спросила Злата, стараясь встать так, чтобы солнце не слепило ее. Из-за этих пробуждающихся лучей совершенно не понятно, куда смотрит Аврелиан, на нее или ей за спину. И какое у него красивое, сильное и вместе с тем нежное имя.
— Мне известно все о тебе, — серьезным голосом ответил Аврелиан, преодолевая еще одну ступень. Все внимание Златы сосредоточилось на юноше, даже глазам больно стало. — Но мне не посчастливилось так же, как и тебе.
— Ты родился под Темной звездой? — спросила Злата, — но, говорят, что такое возможно только раз.
— Я родился под Светлой звездой, — мягко рассмеялся юноша. — И это возможно только раз. Я не могу привнести гармонию в мир, созданный мною, потому что жизнь в нем превратиться в стазис вечного блаженства и ничегонеделанья.
Злата снова сцепила пальчики, стараясь не показывать, как удивлена. Так, вот, кто он такой. Ее полная противоположность, воплощение всего светлого и доброго, что только есть во Вселенной.
— Я хотел бы стать твоим супругом и создать с тобой наш общий мир, — Аврелиан встал на одно колено и преклонил голову. Он ждал, а Злата почувствовала, как по ее холодным щекам текут горячие соленые слезы. Разве такое возможно, чтобы ее глаза походили на грозовые тучи и исторгали влагу?
Девушка смахнула с лица слезы, которые упали на ступени и так и остались там вкраплением драгоценных почти прозрачных камней.
— Я согласна, — ответила Злата, спускаясь к Аврелиану, а он встал и подхватил девушку на руки, кружа в каком-то диком и совершенно незнакомом ей танце.
— Мы назовем наш мир Аврелией, как воплощение света, а мою тьму спрячем глубоко под землей, — предложила Злата и юноша с ней согласился. Так появился новый мир, который населили пять рас: люди, хранители, эльфы, демоны и маги.
Часть первая. На льду
Глава первая
На льду
В этом году Арину отобрали на Гран-при по фигурному катанию — ежегодный комплекс соревнований, который проходил под эгидой Международного союза конькобежцев. На данном этапе Гран-при участвовали лучшие фигуристы мира, элита мирового фигурного катания, и Арина стояла там, среди этих парней и девушек, пока я отсиживалась на трибунах. Ей предстояло через многое пройти: женское одиночное катание, парное фигурное катание и танцы на льду, но Арина верит в свои силы, и я верю в нее. А что мне еще остается делать?
— Это только первый этап, — вздыхает мама, а я тянусь и приобнимаю ее за плечи, пока комментатор объявляет имена тех, кто удостоился чести принимать участие в Гран-при. Среди общего гула вычленяю имя сестры — Арина Романова. Все, нервы срывает, я начинаю трястись вместе с мамой и сквозь шум толпы и крики болельщиков различаю клацанье ее зубов. — Впереди еще шесть этапов, шесть! — вымученно стонет мама, а в ответ я лишь сильнее сжимаю ее плечи. Так всегда. Она вся там, на льду, с Ариной, а я всего лишь тень сестры, для меня в сердце мамы отведен лишь крохотный уголок, в котором не место любви, но в котором столько жалости для «малышки Златы».