— Ты должна замолчать, иначе не подействует, — уже более спокойно произнес Тарт. По лицу юноши струился пот.
Я мгновенно прикусила язык, мечтая провалиться в бессознательное забытье, пока демон колдовал над моими коленями. Благодарность к нему смешивалась с болью и обидой. Слезы комом стояли в горле и душили, мешая сделать глубокий вдох, а мышцы сводило судорогой.
— Яд не успел глубоко проникнуть, я постараюсь его убрать, — произнес Тарт жестким тоном заправского полевого врача, который принимает решение: жить тебе или умереть. — Боль стихнет сразу же, но остаточное недомогание останется. Организм человека слабо сопротивляется действиям любого яда. Постарайся думать о чем-нибудь хорошем, Злата, ментально сосредоточься на самом ярком радостном воспоминании.
«Он шутит?» — вспыхнула в голове мысль, но я послушно принялась перебирать в лихорадочной круговерти те воспоминания, которые приносили мне «ментальное» успокоение.
Конечно, я вспоминала лед! Парный танец, который я исполняла впервые перед множеством направленных на меня взволнованных глаз и бесстрастных объективов камер. Танец, который завершил карьеру Златы Романовой, как фигуристки. Танец, который окончился такой резкой болью, которую я никогда прежде не испытывала.
Тот выход на лед ознаменовал мое совершеннолетие. Я только-только начала чувствовать себя более уверенно в компании молодых людей, мечтала познакомиться с каким-нибудь парнем и отдать ему свое сердце. Глядя на то, как Арина с легкостью расстается с одним и начинает отношение с другим, я в тайне завидовала ей. Мне тоже хотелось с такой непринужденной грацией давать отворот поворот парням, но на меня редко смотрели с тем обожанием, с каким смотрели на сестру. Я считалась симпатичной девушкой, но на фоне яркой Арины, мои рыжие волосы, веснушки и бледная кожа проигрывали. К сожалению, тот танец перечеркнул не только мою карьеру, но и личную жизнь. Бесконечная череда операций, приемы в больницах, записи то к одним врачам, то к другим, разъезды по санаториям и длительные восстановительные процедуры не оставляли мне времени на личную жизнь.
— Колени, — прошептала я, понимая, что боль утихает. — Почему всегда колени?
Кажется, я плохо понимала, где нахожусь. Отчего-то мне казалось, что подо мной гладь льда, а бледное лицо с темными глазами и хмурыми бровями — это лицо грозного доктора, который выносит мне неутешительный приговор.
«Она никогда больше не сможет кататься, как прежде!» — прозвучал в голове давно забытый голос.
Я закрыла глаза и отключилась, но пробыла в забытьи недолго. Что произошло, не знаю но, открыв глаза, встретилась со странным взглядом Тарта, который буквально отрывал от своей одежды мои сведенные судорогой пальцы. Мой воспаленный взгляд и его жесткий и … растерянный?
«Что я такого успела сделать, чтобы смутить демона? Признавалась в своих грехах в горячечном бреду?»
Вряд ли успела, потому что с неба все еще лился расплавляющий жар двух солнц. Сквозь разрушенные стены здания я видела лишь кусок неба и часть плато, по которому двигались черные точки-тени.
— Они идут, — захрипела я не своим от ужаса голосом, ты а рукой в сторону мумий, шатающихся на ветру, но неумолимо приближающихся к заброшенному зданию.
— Знаю, — коротко ответил Тарт, — и не в моих силах справиться с ними со всеми, а бежать ты не сможешь. Они медленные, но рано или поздно окружат здание и нападут, дождавшись темноты.
— И? — буквально выдавила я из себя этот звук.
— Сожрут живьем, как лакомую добычу. — Закончил Тарт, поднимаясь с колен, складывая на груди руки и наблюдая за тенями.
Я лихорадочно соображала, что же делать, но на ум приходила только одна мысль. Тарт просто обязан бросить меня здесь и спасаться. Думаете, я озвучила ее вслух? Конечно, нет. Это в фильмах все такие бесстрашные герои, которым и пулевые ранения нипочем, а я еще жить хочу и мне страшно. Не отпущу демона, даже если он сам захочет сбежать.
Время сочилось, как ядовитый песок сквозь щели. Небосвод постепенно бледнел, Тарт мрачнел, а я приходила в себя, осушив свою флягу до дна и чувствуя, что конечности уже шевелятся, а спина затекла от неудобного положения и жесткого каменного пола. Хорошо еще, что камень оказался теплым.
— У меня в рюкзаке карты подземелий! — вспомнила я о пергаментных свитках, сунутых мне в руки Оуэном. Хранитель так и не забрал их обратно, и я упаковала карты в рюкзак на тот случай, если нам удастся осуществить план друга.