Брианна, которая уже поднялась с постели, куда ее уложили после обморока, тяжело опустилась на кровать.
– Ариана, это действительно так?
– Мы не знаем точно. Но если ты позволишь, мы продолжим занятия с Нэдом после заката.
– И что от него потребуется? Я хочу знать, что вы намерены делать с моим ребенком!
– Присоединяйся к нам и узнаешь. К чему мучить себя напрасными подозрениями, если можно все увидеть своими глазами?
На том и порешили. Ровно в полночь мы снова собрались в школьной аудитории. Поначалу Брианна держалась настороженно, поэтому магичила я в одиночестве, а Нэд только наблюдал. Наконец она решилась и сама подвела мальчика ко мне:
– Он и его брат – самое дорогое, что у меня есть в этой жизни. Поклянись, что не навредишь ему.
– Неверная формулировка… – немедленно встрял Садар, не дав мне и рта раскрыть. – Ни Ариана, ни я не знаем, что означают способности твоего сына, но хотим выяснить это.
– Бри, серебряную магию часто называют магией обмана. Но я клянусь, что никогда не обращу свой дар против твоего сына. Обещаю – он не пострадает.
Мы начали с самого простого – с изучения столпов света. Казалось бы, ничего сложного. Нэду надо было лишь попытаться его почувствовать именно как источник энергии для плетения заклинания. И тут мы уперлись в глухую стену. Нэд видел, но не чувствовал. Надо отдать мальчику должное, он старался изо всех сил, раз за разом опускал со мной ладони в серебристый поток и пытался вызвать в себе хоть какой-то отклик, но все безрезультатно. Когда Нэда уже начало пошатывать от усталости, Садар предложил разойтись по домам и попробовать еще раз следующей ночью.
– Шандора не будет в Гардоноре как минимум три дня. Мы должны использовать это время…
– Потому что неизвестно, как отреагирует дракон-лунофоб, когда раскроет нашу тайну.
– Отчего же. – Садар свел пальцы в замок и крепко сжал руки. – Его реакцию спрогнозировать несложно. Шандор сын своего отца. Нет ничего более постоянного в Авендоре, чем вражда огненных и серебряных драконов.
Эм! Надеюсь, это не намек на то, что меня попросту придушат?!
– Вот только не надо смотреть на меня с такой жалостью!
Да, Шандор будет в бешенстве. Да и может ли быть иначе, если его с детства приучили считать Алуну чуть ли не главным врагом всех драконов? Шандор верил, что ее белоснежные алтари несли смерть. И все-таки Садар ошибался. Кое-что изменилось. К примеру, Шандор знал, что Рэдар погиб не из-за алтаря Алуны.
* * *
– Совсем себя не жалеешь. Умоталась, умагичилась, и это когда-с мы еще и в подвал не забурились! – ворчал Светик, пока я плотно перекусывала на сон грядущий.
Я размеренно кивала, поддакивая его причитаниям, все-таки когда тебя жалеют – это очень приятно, а потом услышала про подвал.
– Мягкая постелька – единственное место, в которое я могу забуриться. Светик, опомнись! Какой подвал? Меня вырубит еще в процессе плетения заклинания!
– А помощь духов на шо? – Дракончик хитро прищурил наглые глазки.
– А-а-а… Ты об этих. – Я мазнула вялым взглядом по разноцветным огонькам, роящимся под потолком.
Изменив форму, духи стихий не оставили старые привычки, и теперь бывшая золотая рыбка мутузила в углу оранжевый огонек, оставшийся от саламандры. Старательно так мутузила, аж искры во все стороны летели. И что могут не поделить две шарообразные сущности? И вообще, какой от них прок? Раньше духи стихий хотя бы обо мне заботились, в доме прибирались, кушать готовили, а теперь…
– А-а-а!!! – заорала я уже в голос, потому что огоньки вдруг рванули ко мне.
А дальше был удар в грудь, перешедший в электрический разряд. От неожиданности я вскочила со стула да так и продолжила скакать на одном месте. Грудная клетка ходила ходуном, словно я уже отпрыгала пятьсот раз на скакалке, но при этом в теле был такой заряд бодрости, точно я могла напрыгать еще пару тыщ, причем без остановки.
– Светик, что это было?!
– Скорая помощь для драконьего организма-с.
– Я не дракон!
– Да как скажешь. Поползли в подвал-с.
И мы поползли. Точнее, полз только Светик, я же скакала рядом, как мячик.
– Ну нравится этой глупой девчонке-с считать себя человь-е-еком-с. Ну и фиг с ней. Чем бы дитя-с не тешилось, лишь бы не до смерти-с… – ворчал мой чешуйчатый хранитель.