— Да, — отзываюсь. — Что-то такое припоминаю. Мне кажется, я была в комнате в этот момент.
— Прошу прощение, — она вновь кланяется. — Приказать подготовить ему отдельную спальню?
Не совсем понимаю, это она к тому, что его возможно здесь не оставить? Или к тому, не будет ли он ночевать в моей? Судя по тому, что Ричард ворвался сюда, а стража никак не отреагировала — выгнать его нельзя. Но и в страсти нашей все сомневаются… Значит…
— Ты спрашиваешь, чтобы поддержать меня и дать иллюзию выбора?
Она бледнеет.
Надо бы узнать, как Виктория с кем себя вела. Не дай бог здесь будут какие-нибудь близкие друзья. Тогда меня в один миг раскусят.
— Простите, принцесса…
— Ничего, оставьте меня. Насчёт принца — делайте всё как положено.
Блондинка кивает и выходит.
Гарольд остаётся. Ну ещё бы — у него здесь важное дело. Мужчина начинает кружить вокруг меня и охать.
— Платье испорчено… А это что? Шов разошёлся? Какой ужас…
— Не велика беда, всё можно исправить, — я стараюсь проявлять терпение. — В моём гардеробе должно быть что-то приличное на твой вкус. Полагаю, ты можешь выбрать что-то оттуда? Только, пожалуйста, попроще… А то принц и сам не против нарушить приличия…
Тут он спорить не решается.
И будто с желанием меня успокоить говорит:
— Это ведь хорошо, что он остался. Он так никогда раньше не делал, насколько я знаю.
— Ах, какая честь, — отзываюсь я.
Не понимая сарказма, бедняга кивает и хлопает в ладоши.
— Это всё моё платье… — слышу я его восторженный голос в коридоре. — Оно помогло принцессе вернуть прежнюю страсть!
Чувствую, будет весело — думается мне.
— Весело, — ехидно вторит моим мыслям Алиса. — Как тебе твой наречённый?
— Ну…
— Можешь начать прихорашиваться. Вы уже начинаете чувствовать зов истинности. Он придёт к тебе в спальню этой ночью. И уже не сможет выбирать других.
Я закрываю дверь поплотнее и подхожу к ней.
— Истинность не повод для…
Но — что ж ты будешь делать! — меня снова прерывают. В комнату, постучавшись для проформы, залетает темноволосая женщина в сером платье с белым передником. Скорее всего служанка.
— Простите, что так долго! — оттарабанивает она, помешивая в чаше какую-то больно вонючую смесь.
— Я уже и забыла про тебя, — стараюсь казаться непринуждённой… хотя, может, наоборот надо злиться? — Что там такое?
— Как же!
Женщина ставит чашу на стол рядом с книгой. Той едва ли очень приятно.
— Я сделала нужный оттенок! Принц уже был здесь? Ах, какая досада! Но ничего… он же останется на ужин? Вы появитесь перед ним с новой причёской и цветом. Это тот самый цвет! Чёрный с фиолетовым отливом…
Я бросаю взгляд на себя в зеркало. Мягкие, золотисто-карамельные локоны… Перекраситься? Да никогда!
Поправляю свои новые чудесные локоны, тем более что после драконьих лап это вовсе не жест только ради того, чтобы показать моё волнение — или как там обычно бывает в книгах?
Чудовище и вправду своими приставаниями обеспечил мне несколько неряшливый видок.
— А знаешь… — произношу легко, — я передумала. Не надо мне никакой краски на волосах. Убери это, пожалуйста.
Женщина таращит на меня глаза. У неё кожа цвета пергамента, желтовато-коричневатая. И всё равно ещё как заметно, что она бледнеет.
Эта прислуга в новом мире, видно, взялась меня шантажировать! Пугаются, расстраиваются… и приходится потакать! А я, между прочим, принцесса. Вроде.
Надо как можно скорее всё узнать. Всех выпроводить и остаться с Алисой в интимной обстановке.
Как говорится, по одному смутьяну за раз.
(Да ладно, никто так не говорит, это я сама придумала…)
— Ваше Высочество, принцесса Виктория, но ведь… госпожа Элинор несколько суток назад перекрасилась именно в этот цвет! Вы даже наняли своего человека, чтобы он убедился в этом, — тут она понижает голос, видно, это какой-то секрет. Из чего я делаю вывод, что с этой женщиной у принцессы были более или менее доверительные отношения. Ясно, запомним, намотаем на ус. — Что-то изменилось? Она вновь сменила причёску? Но так быстро… Ведь это очень вредно для волос…
— Нет, точнее, не знаю насчёт госпожи Элинор, но я хочу оставить всё как есть. Это ведь мой естественный цвет волос? Он мне нравится.
Да, я, конечно, сама беспалевность.
Не знаю даже, какой у принцессы настоящий цвет волос.
Но женщина так возбуждена новой информацией, что будто и не замечает моих маленьких странностей.
— Да-да, конечно, мы ведь вывели белую краску, с юга она такая стойкая, просто ужас… Целый месяц отваров, чтобы привести ваши кудри в порядок и подготовить к покраске перед парадом. Ох, и хлопот же было и будет… Неужели всё зря? Принцу ведь не нравится ваш цвет.