Она резко развернулась и, обхватив себя руками, скрылась в покачивающейся темноте закулисья. Тени потекли из зала, подражая хозяйке.
Не нравится мне это «добровольно». Тинхе мне целю оскомну этим словом набил.
— Эй, — спрыгнула я со сцены, не забыв прихватить свои средства защиты от монохромных будней. — А где Марина?
Когда фатов стало меньше, я заметила, что не все спешат покинуть зал.
— Марина!
Семнадцатый ряд, шестое место. Скупо, ребята.
Я сдвинула несколько рядов деревянных сидений, прежде чем добралась до желанной цели. Марина была все в той же одежде, что и в рестопабе. Чуть менее красочная (в прямом смысле), но живая и невредимая.
Я едва не упала перед ней на колени, переполненная радостью и облегчением. Я сделала это! Я нашла ее! В кой-то веки все идет как надо. Скоро все закончится. Мы возвращаемся домой!
— Вставай, Марин.
Девушка повиновалась, но восторг выражать не спешила. Я же лучилась счастьем.
— Заберем одного мужика, и по домам! Улетные выходные получились, ага? Выйдем из школы, и мы почти дома.
И словно гром среди ясного неба.
— Нет, Анюта. Я никуда не пойду.
— 21 -
— Марина?
Моя спасаемая коллега-подруга не спешила отвечать. Мне пришлось тряхнуть ее за плечо.
— Что ты имеешь ввиду?
— Я не пойду, Анюта, — повторила она.
— Почему?
Она вновь промолчала. Ее взгляд бездумно блуждал по залу.
Я потянула ее за руку, но Марина не позволила себя сдвинуть.
— Что с ней сделали? — обернулась я к рыцарю. Виталий сидел достаточно близко, чтобы слышать и видеть происходящее. — Она такой никогда не была.
— Я предупреждал.
— Но что-то же можно сделать?
Марина продолжала безучастно разглядывать сцену. Когда я перестала с ней говорить, она будто отключилась, уйдя глубоко в себя.
— Дробь. — Рыцарь подозвал меня жестом.
Я оставила Марину.
— Вот, — он покопался в складках пальто и выудил зажигалку. — Это ее крючок.
— Все еще не понимаю, как это должно работать. — Взяла протянутый предмет. — Почему ты все еще сидишь? Вставай уже. Плевать мне на добровольность. Если что, силой потащим.
Рыцарь как-то грустно улыбнулся.
— Марина, — метнулась я обратно к заложнице монохрома. — Зажигалка? Что-то значит для тебя?
Она не отреагировала.
Конечно, это же зажигалка!
Я вытащила из заднего кармана чудом уцелевшее фото в Марины.
— Нашла в твоем кошельке. Ты же не просто так ее хранила?
Девушка взяла в руки смятое фото. Освещения едва-едва хватало, чтобы разглядеть изображение, но Марина и без того прекрасно знала, что на нем. Ее воспоминания хранили гораздо больше, чем я могла видеть.
— Через три дня я узнала, что беременна. — Тихо сказала она.
— Своей дочкой, так? Хорошо. Сосредоточься на этом воспоминании, Марина. На том, как много девочка для тебя значит. Как ее зовут? Сколько ей лет?
Она посмотрела на меня. Впервые. По-настоящему. Проникновеннее, чем за все время знакомства.
— Я бросила учебу, — меня ударил больной лихорадочный взгляд. — Потеряла всех друзей. Мать изводила меня день за днем за решение, принятое не мной. Я потратила свою молодость на людей, что меня не любили и не уважали. Дочь ненавидит меня. Я отдаю все деньги ей на кружки, подарки и учебу, а она даже не хочет со мной жить!
Марина выхватила у меня зажигалку. Щелкнула кнопка. Я отшатнулась, когда потертый снимок вспыхнул черно-белым пламенем.
Не все я знала о Марине. На самом деле, ничего не знала. А мои жалкие уверения, что лучшие годы наступают как раз после тридцати, могли только ухудшить ситуацию.
— Дробь, — окликнул меня Рыцарь.
Я с радостью позволила себе отвлечься.
— Есть какие-то идеи? — спросила с надеждой. Он привык спасать людей из Немерности. У него должен быть план. Но вместо этого он сказал:
— Ты должна уходить.
— Что?
— Если до рассвета не выберешься, станешь такой же заложницей, как и мы. Проходы закроются, когда взойдет солнце.
Я взглянула на часы. На чей-то крючок, доставшийся от Георгия. До рассвета оставалось меньше получаса.
— Не поняла. Ты что, не идешь со мной?
Он вытянул вперед больную ногу, из-за которой хромал всю дорогу.
— Я буду тормозить.
— Нет-нет-нет. Марина не соглашается, ты хандришь. Как я могу уйти без вас?
— Ты не сможешь пережить день, — спокойно продолжал рыцарь. — Ты недостаточно сильна.
— В самом деле? Видел, как я лихо скакала по сцене? Я бы точно победила, если бы фат не психанул.
— Твой дух недостаточно силен, — поправил себя мужчина. — Ты падешь еще быстрее, чем твоя подруга.
Тут я тоже хотела возразить, но именно с этим пунктом у меня возникали проблемы.
— Медуза велела мне не возвращаться! Что если завтра она вас не отдаст или натравит на меня еще что-то более жуткое?
Рыцарь отвернулся, скрывая выражение лица.
— Тогда не возвращайся. Может так будет правильно.
Да вы издеваетесь!
Я стиснула зубы. Марина не хочет идти, этот упирается! Почему мне в спасаемые всегда достаются те, кто совсем не хочет спасаться? У меня тоже дела не очень, но я хотя бы делаю вид, что моя жизнь чего-то стоит.
«О-па, — поймала я меланхоличные мыслишки. — А монохромность-то прилипчивая зараза. Гладко кроет.»
Время утекало быстро и неизбежно.
— Я вернусь. За вами двумя, так что приглядывай за Мариной.
Рыцарь кивнул, но я видела, что он не верит. Это был утешительный кивок, из тех, где вы встречаетесь на улице со старым знакомым, мило беседуете, а после обещаете друг другу как-нибудь сходить вместе посидеть, и прощаетесь, зная, что ни один из вас другому звонить не станет.
«Я не сдаюсь, — пообещала себе, — я отступаю, чтобы перегруппироваться и все обдумать.»
— Дробь, погоди. Возьми.
Протянула руку и мне на ладонь упало что-то тяжелое. Перстень с зеленым непрозрачным камнем. Будто изумрудный лед в металлической огранке холода.
— Это мой крючок. Сохрани его.
— Сохранить его до завтра, поняла. — Отрапортовала я, а потом спохватилась. — Знаешь, я тут встретила мужчину. — Фраза прозвучала двусмысленно, но времени подбирать другие слова не было. — Может ты его знаешь?
В несколько фразах я описала Георгия и подробности нашей встречи.
— Он из моих бывших коллег, — будто эхом повторил за мной лысый рыцарь. — Фотографии исторгает Немерность. Не знаю, как Георгий их достает, но он пытается находить этих людей раньше, чем они исчезнут. У него другое представление о спасении.
Не совсем то, что я ожидала услышать. Червячок сомнений (да какой червячок, дракон сомнений в полны рост!) грыз меня всю дорогу. Виталий казался подозрительным вот прямо во всем! Привыкла я к тому, что привлекательные мужчины подкладывают мне свинью.
Именно об этом я думала всю дорогу до выхода, пока часы вели обратный отсчет до моего краха. Когда же выбралась на поляну из белой шуршащей бумаги, времени почти не осталось.
Я достала кольцо, проверяя, не потеряла ли его случайно. Еще раз взглянула на зеленые отблески камня, и меня захлестнула очередная порция воспоминаний.
— 22 -
В воздухе рассыпаны блестки. Они парят. Отражая крупицы света. Я будто в сказочной стране волшебства, если представить, что она заточена в каменных наростах и вогнутых вниз сторонах уступов внутри пещеры.
— Атрос.
Эхо проносится по пещере, спускается в яму и тонет в глубине кристальной бездны переливом колокольчиков.
Последний бог Золотой оси пребывает в задумчивости.
— Атрос, — повторила чуть громче. — Я не знаю, что делать. Он загнал меня в угол.
— Хм, — исторгла яма облако из голубых искорок. — Враг умен и хитер, Дробь. Уверена ли ты, что все обстоит так, как тебе видится?