Мои руки задрожали, заныло запястье.
Дело в Гере? Враг виделся с ним? Что они сказали друг другу? Не мог же Тинхе просто так изменить свое мнение за один день. Я уже целый год правдами и неправдами отбиваюсь от навещаемого внимания и все бестолку, а тут он с приятелем парой слов перекинулся и все — прощай, Дробь?
Не то что бы меня это должно волновать, но что, Атрос всех побери, в голове у лэйтарцев происходит? Только подумала, что все помыслы как на ладони, так мой главный злыдень кидает карту обиженки. Это что за пикаперские приемчики с «ближе-дальше»?
Хотя, не мне жаловаться, если Гера решил поиграть в спасителя и помочь не только выбраться из Лэйтарии, но и сдержать порывы Странника. Ой, нет, ошибочка. Именно мне стоит жаловаться! Во-первых, моя гордость ущемлена подобными действиями Тинхе. Мог бы немного побороться за наши выдуманные отношения. Во-вторых, я предпочитаю не вмешивать психопатов в решение проблем личного характера, даже (особенно!) если они пришли с мирными целями.
Но Аматри этого знать не следовало. Я тут все-таки Избранная, нам не положено падать духом перед злобной империей.
— Звучит как не моя проблема, — хмыкнула я.
— Ты кое-что не понимаешь, не-лэй. Если этим вечером малоценный непонятный приз, — он в воздухе изобразил контуры моей фигуры, — не уйдет дому Исследователей, для тебя все закончится очень печально.
— Угроза? — Опешила я. — Ты мне угрожаешь?
Аматри прижал ладонь к сердцу в искреннем жесте.
— Я? Нет же! Дом бы не стал возлагать на меня подобную обязанность. Ну, знаешь, сумасбродный, бесполезный, не заслуживающий доверия, с бредовыми идеями. От меня не ждут соблюдения стандартов. А вот Солярис не позволит себе провала. Знаешь, какой вид магии она обожает?
По коже пробежала дрожь. Я догадывалась, какой.
— Тот, что обращает людей в ледяные статуи.
Вспомнились кусачие пасти холода, сковывающие стальными цепями. Как-то раз Солярис использовала на мне такой приемчик. Это длилось не больше минуты, а вот запомнилось на всю жизнь.
— У нее есть целая планета из застывших фигур. Не советую попадать ей под горячую руку.
- От меня-то вы чего хотите?! — не выдержала я.
Чего ко мне сегодня все лезут. У них в домах нет квалифицированных психологов? Ну так идите к пегасам, они почти как лошади, глядишь, с психикой подсобят.
— Из-за тебя у Тинхе душевный раздрай начался, — светлоглазый лэйтарец постучал тростью по полу. — Ты и разбирайся. В противном случаи, имей ввиду, если Солярис поймет, что дело идет к проигрышу, она не позволит тебе дожить до конца совета.
Я стиснула зубы.
Нет, она не убьет меня. Не убьет же? Угу, просто обратит в ледяную скульптуру и поминай как звали. Мол, дорогая, никто тебя не держит — иди куда хочешь, если сможешь. Условия соблюдены: ты не леди и не лэй — обычная живая статуя. Никто не придерется.
— Отлично, — сказала я. — С этим я справлюсь.
Аматри склонил голову набок.
— Я думал, ты огорчишься сильнее. Я не очень в этом разбираюсь, ты восприняла мои слова всерьез? Погоди, ты что-то задумала?
Улыбка у меня вышла кривой.
— Обещаю, скучно тебе не будет. Хотел веселья? Будь в первом ряду.
Я поднырнула под рукой Аматри, прошмыгивая в следующий зал. Мои шаги прогремели по стеклянно-гладкому полу с таким грохотом, будто подошву босоножек выплавили из свинца. Эхо подхватило гул, унося прочь по анфиладе залов. Взамен до меня донесся игристый смех леди.
В Лэйтарии невероятно сложно попасть на собственные похороны.
Не знаю, всегда ли устраивали совет именно здесь, или же мне больше не доверяли залы с зеркалами, но это помещение я видела впервые. Ну и ладно. В прошлый раз я столько всего поразбивала, что получила семь лет несчастья, помноженных этак на добрые полсотни.
Но прежде чем войти, меня ждало еще одно испытание. Перед входом в зал стояла Солярис с застывшей на губах искусственной улыбкой. У нее не получалось пройти внутрь, поскольку, один надоедливый лорд втянул ее в беседу. И этого лорда за прошедшие пару дней я успела неплохо изучить.
Как только Гера обернулся на мое появление, леди Солярис распахнула веер, крутанулась на каблуках, и вошла в зал.
— Уважаемый совет, — донесся ее звонкий голос, после чего тут же был заглушен чьим-то глубоким гласом.
Я подскочила к Гере, что остался стоять с невозмутимым видом.
— Эй, ты не должен быть здесь!
— А вот и главная виновница, — через чур радостно встретил он меня. — Что тебя так задержало? Позволь провожу к почетному месту свидетельницы.
— Почему. Ты. Здесь? — Повторила четко и медленно.
— Чтобы выполнить обещание, неужели забыла?
Он съехал с катушек окончательно, — именно такой оказалась следующая мысль.
— Твое инкогнито! — напомнила я, указывая на дверь, что находилась под запретом для входа обычных лэйтарцев. — Что произошло?
— Ничего, Ан. хм… Дробь.
Мое избранное имя вызывало у Геры явное неприятие.
— Они не должны тебя видеть. — Мне перестало хватать воздуха. — Как же ты явишь свою волю и все то, о чем мы говорили?
— Как и все, — ответил, искренне недоумевая в чем же дело. — Я — Глашатай.
— Не так! Не в качестве Глашатая. Ты должен появиться в качестве Незыблемого.
— Шшш., - Гера поднес палец к губам. — Моя необычная находка, мы же не хотим, чтобы тебя кто-то услышал? — прошептал он, наклоняясь ближе ко мне.
Я так и застыла с открытым ртом. Волосы на загривке тут же встали дыбом. Сердце ухнуло вниз. Лэйтарцы называют своим только то, что официально им принадлежит, или же в скором времени таковым будет.
- Будет немного неловко, если ты так легко проиграешь дому Архитектоники.
— 15 -
Зал напоминал амфитеатр: сводчатые потолки, гладкий пол из полированного камня, высокие двустворчатые двери. Массивные колонны, будто высеченные из грубых пород мрамора тянулись по стене чернильными сгустками тьмы. Ближе к балконному этажу, шедшему в круговую по всему залу, и спрятанному за непрозрачным стеклом, они приобретали человеческие очертания, и казалось, что они удерживают свод Цитадели, подобно титанам, держащим небо.
Внизу, в центре на импровизированной сцене, полукругом стояли девять тронов. Девять абсолютно разных по виду и конструкции тронов. Каждый из них произведение искусства, сотворенное то ли рукой мастера, то ли глубинными силами мироздания, то ли чьей-то больной фантазией. Трон изо льда, трон из осколков зеркал, каменный трон, со звериными ликами, царственный трон, истекающий застывшим золотом и драгоценными камнями. Неважно, на какой из них я смотрела, от них всех веяло глубинной величественностью (и немного арт-объектами безумного скульптора): опасные, роскошные, царственные, как и их владельцы.
Несколько секунд я просто стояла на месте, глазея по сторонам. Я боялась сделать шаг. Потолок уходил так далеко вверх, что кружилась голова. Где-то там зияли потолочные окна, сквозь которые пробивались столпы света гаснущего солнца. Они падали на черный глянец пола, разбивая зал на сегменты.
Балконный этаж угнетающе давил сверху, отчего внутренний круг зала с тронами становился не таким ужасающим, но очень опасным местом. Должно быть Глашатаи, садясь в них, всегда чувствовали нависшую угрозу, как под дамокловым мечем. Хотя не спорю, выглядело все очень впечатляюще.
— Это ложе Незыблемых. — Пояснил Гера, возникший у меня за спиной. Он указал на то самое задымленное стекло, скрывающее обстановку балкона. — Если бы Незыблемый хотел что-то сказать, окна озарились бы светом. Так сигнал становится виден сразу всем Глашатаям. — Он немного помолчал, после чего пожаловался: — А вот сидеть там одному тоскливо.