Ротозяв, понятное дело, был за меня.
Брагохлеб спал. От его резного стольца явственно несло какой-то сивухой.
- Вот что я думаю, братья князья. - Наконец заговорил Чубонос. - Сомнительна мне личность этого лыцаря. Но есть у меня идея. Раз говорит он, что якобы потомок самого Рёрика-Шестикрыла... Так пусть же добудет для нас меч самого Рёрика - Светозар!
Князья на секунду застыли.
- Верно,- верно - опамятовавшись заголосил Гопакскок, - пусть добудет! Кому еще дастся в руки этот заветный меч, как не потомку владельца!
- Но ведь добыча этого меча сопряжена со смертельными опасностями, - нахмурившись пробормотал Ротозяв.
- Ну так ясное дело, - кивнул Чубонос. - Было б не опасно, мы бы сами за ним давно сходили. Короче, - он обернулся ко мне, - слушай сюда, парнище. Некогда, твой названный предок Рёрик владел мечом по имени "Светозар". Сила этого меча была такой могучей, что описать её наверно мог бы только сказитель-бандурист Евгений Гуляковский. Мне же это не под силу... Именно этим мечом твой предок побеждал всяких жидовинов и иных инородцев, к вящей укро-арийской славе. Но однажды, понадеявшись на свою силу, поехал твой предок в проклятый лес бороться с хтоническим чудищем, - да там и сгинул... ныне тебе предстоит добыть священный меч! К следующему утру подготовим корабль, и выбросим тебя поблизости от проклятого леса. А пока, вона, можешь иди, погулять среди народу. У нас сегодня праздник. Так ты повеселись, напоследок.
С этими словами князья отпустили меня из терема. Я еще слышал, уходя, как пробормотал огорченный Ротозяв:
- Пропадет парень, жаль. А я его женить на своей дочке хотел...
- А вдруг он не потомок Рерика, а самозванец? - вопросил Гопакскок.
- А какая разница, если сгинет? - Отозвался Чубонос.
С темп дверь за мной и закрылась.
Блин!
***
Снаружи, в великой пещере, уже стемнело. Искусственное солнце притухло, и теперь освещало все белым лунным светом. Пивася встретила меня у крыльца, и потянула за собой.
- Позабудь о делах и заботах, любый мой - жарко выдохнула Пивася. - Сегодня особая ночь, когда девушки выбирают себе женихов.
Пивася повела меня под сонм густых деревьев, где горели яркие костры, откуда доносилось громкое пение. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее становились слышны слова.
Как запалим мы кострище,
Вот и выйдет огневище
Не сгорела бы избища,
Если ветер сменит вдруг.
В нас арийские умища
Лет нам очень много тыща
Весь народ наш архаище
Забегай скорее в круг!
Расстегни реммену бляху,
Рассупнивай рубаху,
И порты сымай с себяху
Доставай свой самотык!
Девку голую лови-ка,
И в кусты её вали-ка,
Сунь же девке самотыка!
Уж куды сувать привык.
Ночь сегодня - ночь святая
Вся священная такая,
В ней таинственность большая,
От заката до утра.
Славим в эту ночь Купалу,
Или может быть... Ярилу.
Иль каку другую силу?..
Мне запомнить бы пора...
Только в мыслях сумбурище
А внутри кипит кровища,
Рядом голых девок тыща
Не запомнить ни шиша.
Чрез костер большой сигаю.
В речку быструю ныряю.
Девку красную хватаю.
Веселись моя душа!
В темноте охочут охи,
Под кустами слышны вздохи,
Всё в интимной суматохе.
Ночь сегодня хороша!
Чем ближе мы с Пивасей подходили, тем больше открывалось моему взору, между стволов огромных деревьев: Мускулистые юноши, и красивые молодые девушки, в чем мать родила, водили в лесу хороводы, скакали через костры в спокойную лесную реку, плясали, и убегали подальше в лес, откуда доносились сладострастные стоны и вздохи. Поскольку от костров убегая в лес, местные бежали в том числе и в нашу сторону, - я наступил на чей-то белеющий на земле зад, но извинится не успел. Пивася, сжимая мою руку своей горячей ладонью, все влекла меня вперед.
Выйдя к костру, Пивася без смущения с полным сознанием собственной красоты, скинула с себя вышиванку, и шароюбку. Я офигел, и застыл, глядя на её выдающиеся достоинства, по которым соблазнительно метались светотени от пламени костра. Пивася показала мне знаком, чтоб я тоже разделся. Ну чего... Стесняться было не ко времени. Пусть знают, что не обмельчали хоботами козацкие потомки! Я стянул с себя куртку и майку, сбросил с ног говонодавы и штаны. И гордо восстал перед Пивасей, во всех смыслах. Она глядя на мою могучую мужскую красоту, только восхищенно охнула.
Пивася тем временем зачерпнула, из стоящей рядом с костром бочки какой-то жидкости в ковшик, сорвала росший рядом у дерева мухомор, и подошла ко мне.