Распластываюсь на траве. Способность соображать возвращается только после этого инстинктивного порыва.
Ждали нас! Засекли еще на подходе и терпеливо подпустили на минимальную, прямо «расстрельную» дистанцию.
Пытаюсь оглядеться, насколько это возможно. Стрельба продолжается. Головы не поднять.
Зато «режим тишины» теперь уже не актуален:
— Хэ Вон — вы как?
— В порядке, — с небольшим запозданием прилетает ответ откуда-то сзади.
— Не дергайтесь. Ждите.
— Саня, что у вас? — посылаю запрос вперед.
— Все! Отбегал… Прямо в живот прилетело, — шипит переводчик после еще более долгой паузы, — Клаус и Дитрих, вроде тоже готовы...
— Погоди. Я сейчас…
Подползаю к приятелю. Стрельба все еще не стихает. Однако пули — все больше над нами летают. К земле прижимают, что ли? А под прикрытием и «группа захвата» подберется и навалится?!
Переводчик лежит на спине, вцепившись темными от крови ладонями в рану на животе.
— Дай гляну!
— Ну, хули там глядеть?! Всё, Кот! Вали назад, может выскочишь…
— Саня…
— Да вали уже быстрее, дурень! Тащить меня решил? Не получится. Мне, так и так — пи…ец, нах еще и тебя за собой тянуть… — его правая рука отрывается от живота и крупно дрожа, расстегивает клапан поясной кобуры.
Остальные немцы должны находиться впереди, но никаких признаков жизни оттуда не наблюдается. Не просматривается и не прослушивается.
Может они, вообще, всех бундесов уже упокоили и остались только мы с дезертирами, да обреченный переводчик?
— Беги, Кот… А то, мне как-то совсем бешиссен**… Боюсь — отключусь, а живьем к этим под ножи не хочу… Удачи тебе…
— Может, не нужно? Ну что такого страшного ты им расскажешь? А так, может заштопают? Поживешь…
— Совсем дурак? «Заштопают»! Вали давай!
— Ну да, ху..ню спорол, конечно, — я вздыхаю, — Тогда прощай, Саня… Увидимся в лучшем мире, — как-то само по себе вырывается у меня…
— Да, давай… Стой! У меня девушка… Дома… Лина Майер. Найди её и скажи… что она была самой лучшей.
— Сделаю.
— А теперь беги… Давай, давай! Los! Los!
Юркой ящеркой ползу назад — туда, откуда мы только что пришли.
Мои юные корейцы дисциплинированно выполняют предыдущую команду — вжались в землю, лежат и не дергаются.
— За мной. Ползком. Рюкзак можешь скинуть, — это я персонально для Ли Да Сом добро даю.
Все равно у девчушки там ничего стратегически полезного. Все важное в мешках у нас с Пак Хэ Воном. А без ненужного груза, силы субтильной куколки — намного дольше сохранятся.
Сейчас это очень важно!
Ибо, если, конечно, нам все-таки удастся выскользнуть из западни — бежать придется долго и быстро.
Теперь корейцы однозначно со следа не сойдут.
Осмотрят тела убитых и неизбежно обнаружат немецкую маркировку на оружии и множестве вещей. Ну, а после того, как разглядев следы на месте побоища, они поймут, что кому-то из врагов удалось уйти, то с гарантией в триста процентов, очень захотят узнать, какого такого счастья здесь искали дойчи.
Отрядят охотничью команду или сразу несколько и понесутся вдогонку, словно гончие за зайцами.
Их группы будут координировать свои телодвижения и станут загонять нас в нужном противнику направлении, сразу с нескольких сторон. Ну а, в итоге, прижмут к горам или выгонят на засаду — радиосвязь ведь никто не отменял.
И это я самый оптимистичный прогноз озвучиваю — если мы, каким-то чудом, еще до тех гор продержаться сумеем.
Вот, пока всего этого треша не произошло — нужно максимально быстро уходить в отрыв…
Метров двести: то ползем, как три беззубых кобры от десятка голодных мангустов, то на коленях елозим, как тараканы от тапка.
Радостно, что трава уже очень прилично вымахала.
Хотя, с другой стороны — ни черта не понятно. Таким макаром, ведь — прямо на противника выползти можно.
Позади уже не стреляют. Небо светлеет.
Торможу свой ползучий караван и, стараясь быть минимально заметным, осматриваюсь в заранее выданный мне немецкий «ночник», на все триста шестьдесят градусов…
Ничего и никого. Ни впереди, ни по сторонам, ни там, где остывая, лежат тела разведчиков.
Может кто-то еще выскользнул?
А какая теперь разница?
Игнорирую вопросительные взгляды юных корейцев, снова встаю на четыре кости и подкорректировав траекторию, продолжаю бегство от абсолютно неизбежной смерти к совершенно непредсказуемой жизни…
* Кричалка немецких футбольных болельщиков: «Германия — вперед. Забей еще гол».