«Хорошая здесь земля»! — в итоге сделал вывод Олег.
Я тупо кивнул, соглашаясь, поскольку во всей этой агрономии — ни ухом, ни рылом.
Хорошая, так хорошая. Ему виднее. Тем лучше. Может и урожай хороший даст.
После, над головами, занесенным топором, навис вопрос о скором огораживании плантации.
В нем мы сразу не пришли к общему мнению и, к облегчению многих — ненадолго отложили.
Огражденный участок в степи — сразу же резко демаскирует местоположение нашего лагеря, но на необходимости этого почти настаивал Олег.
Ладно: поживем — увидим.
В общем — обустраивались.
Попутно рыбачили и строили плот. Даже не плот, а плотище! Авианосец, мля!
Зачем нам такое огромное плавсредство? На всякий нехороший случай. Какой? Да, откуда я знаю — они разные бывают. Пусть будет — и все!
Олег учил меня и молодняк силки на озерных уток ставить, а я показывал, как ножи метать.
Помимо изматывающего крестьянского труда, чтобы вконец не отупеть, я — все же нашел в себе силы, начать составлять карту высадки ирасселения. На основании уже имеющихся данных. Пока получалось, что места «десантирования» одиночек и групп находятся приблизительно на расстоянии пяти-семи километров друг от друга. Ну, это навскидку, конечно.
Пару раз провели стрельбы. В обоих случаях — лучше всех себя показал мой оруженосец Санчо. Если бы он еще не только по мишеням не промахивался! Впрочем, озвучивать это я не стал.
Парень был невероятно горд собой и глядел орлом. Все больше — в сторону Яны.
Потом охотились, решив поберечь запасы тушенки и других консервов. На местных степных бизонов или зубров. А может — и не на бизонов вовсе. И не на зубров. В общем — на весьма больших и массивных диких быков и коров. Совсем непуганых или же крайне туповатых. Первая намеченная жертва подпустила нас к себе чуть ли не на два десятка шагов. С такой дистанции пуля вошла в её рогатую башку, как к себе домой. Даже как-то неловко стало. Ибо неспортивно совсем.
Добыли одну тушу и решили на этом пока остановиться. Куда нам еще?
И так разделывать этого монстра устали. Да потом еще — гору мяса на себе в лагерь волокли.
Зато, после охоты, окончательно стало понятно, что при наличии боеприпасов с голоду в этих краях умереть просто нереально.
Что же: будут рыба и мясо — уже неплохо! А там и картошка подоспеет. Жить будет можно вполне сыто и сносно.
Между тем, здешняя весна с каждым днем проявляла себя всё сильнее.
Даже сейчас, уже вполне комфортно можно было загорать, чем Йуля с Яной и занималась вовсю. В свободное от работы время.
Как ни странно, но эта девушка оказалась совершенно не капризна, умела приспосабливаться к обстоятельствам и без лишнего скулежа и соплей — приняла все условия нового существования.
Она охотно училась чему-то новому у Ирины и даже у гораздо более юной Яны.
А новым для Йули, в ведении хозяйства — было абсолютно всё!
В общем, девчонка была хороша не только в сексе. Пока я еще ни разу не пожалел, что вписался за нее в ту короткую лесную разборку.
Взять только одно её восхищение мной и моими поступками. Безбрежно приятно!
Не подумайте плохого — я прекрасно понимаю, что, на девяносто процентов, слова девушки — тупо грубая лесть, но помимо моей воли, она с каждым разом работает все эффективнее. Вот, именно так — неглупые женщины нас, мужиков — в хомут и загоняют.
Вернее мы сами, абсолютно добровольно, в него, закружившуюся голову суем!
Да и плевать — ведь никто не может сказать, что с нами будет завтра. Может устроители, вообще, ранее заданные условия поменяют. Перестанут снабжать патронами и давать бонусы.
Что тогда? С деревянным копьем мамонта в яму-ловушку загонять? Или на одной вареной картошке с рыбой жить?
Да ведь это не жизнь будет, а сплошная печаль без просвета.
Так что буду жить в кайф — здесь и сейчас.
В общем, мне с ней хорошо. Думаю, что и ей со мной — не намного хуже.
За прошедшие дни, я вообще, стал относиться к Йуле, как к близкому человеку. Конечно, не могу сказать, что нашел «девушку своей мечты», да и мои чувства к ней нельзя назвать любовью, хотя пару раз, в порыве страсти, что-то подобное у меня и вырывалось.
Случается. Я в эту сторону особенно не парился.
Ну, сказал и сказал. Это ведь было не серьезное: «я тебя люблю», а трахательное. Обычное, трахательное: «я тебя люблю».
И вообще — она ведь первая начала говорить мне подобное.
Что еще?
Мы ввели обязательный круглосуточный караул по охране лагеря. Мужская часть населения несла службу в дозоре по ночам, а женская смена — исключительно в светлое время суток. Ночью, девчонкам было откровенно страшно, да и сомневался я в целесообразности подобного караула. Поставь их в темноте, даже по двое — так ведь начнут с перепугу палить по каждой тени, от шевельнувшейся ивовой ветки.