Иллюзий на этот счет у меня не имеется. Нет таких крепышей, кто не раскалывается. Просто есть те, кто не умеет правильно спрашивать. Все остальное — чистая агитация и пропаганда, предназначенная для воодушевления мамкиных диванных героев…
Во-вторых, как не криви душой — себя не обманешь: банально жалко мне, сука, блаженного пацифиста Сержа и еще сильнее, его девчонок.
Ну и главное: в позе страуса с головой в песке стоять — далеко не лучшая позиция. Опасная для целости задницы, прямо скажем.
Ведь рано или поздно — нам, скорее всего, снова придется столкнуться с этими «плантаторами».
И обстоятельства встречи, на тот момент — могут оказаться неблагоприятными, именно для нас.
Да и, вообще: если лично ты не хочешь войны — совсем не значит, что она сама не захочет тебя.
Но зато сейчас — мы сами можем сделать первый ход и на полную мощность использовать эффект неожиданности.
«Черт с ним, — предварительно, почти решаюсь, — Если мы сумеем подобраться незамеченными, и я своими глазами увижу, что шансы на успех, достаточно велики — то пободаемся»!
В конце концов — эти гниды сами напросились. Не хрен вчера по нам стрелять было!
Если же, потенциальные риски покажутся слишком высокими — и сам не полезу, и никого из своих не пущу! Даже, если для того, мне придется королевну прикладом по голове приголубить.
Когда-нибудь в другой раз, возможно.
Я не чурбан деревянный и рабов мне жалко, но все же — это не мои, а их проблемы…
— Всё! Я дальше не пойду, — совершенно неожиданно и предельно категорично, заявляет пованивающий за плечом найденыш Леня.
— Что, недалеко уже?
— Ну. Почти пришли.
Оглядываюсь и инстинктивно пригибаюсь. Народ следует моему примеру.
— А раньше сказать не мог?!
— Да, они сюда не ходят обычно, — вяло оправдывается беглый вонючка.
— «Обычно не ходють»! Ну, ты и баран! — шиплю я, не удержавшись, — С нами пойдешь! Вернее поползешь, — я чрезвычайно категоричен и зверски страшен, — Если и дальше жить хочешь, конечно… Ну, а с меня — пара литров. Черт с тобой — пять!
Он обреченно вздыхает и соглашается.
— Часовые у них есть?
— Только по ночам. Днем — никого.
Ну да — им бы за пленниками уследить. Куда тут еще круглосуточный караул держать? Вчетвером-то!?
Дальше, мы буквально ковыляем, почти гусиным шагом.
Ну, и где вы, твари ползучие, тут загнездились? В какой вукоебине?*
У меня уже ноги со спиной в унисон рыдают.
— Здесь! — наконец оповещает Леонид. — Вот за этими кустами и поляна будет.
— Марго и Санчо — на дистанции тридцать метров сзади. Олег и Леня — со мной. И крутите головами на все триста шестьдесят…
Ползем через не слишком густой кустарник. Медленно. Не дай бог, кто-то из противников засечет колыхание ветвей в безветренной тиши.
— Кот!
Дрожащий шепот мужчины наполнен отвращением и скрытым испугом.
— Что там? — оборачиваюсь я и перевожу взгляд в ту сторону, куда неотрывно устремлены глаза напарника…
На грубо сколоченном и врытом в землю кресте был распят человек.
Молодой парняга. Наверное, молодой. Не слишком понятно.
Глаза покойника уже были выклеваны какими-то птицами или вырваны палачами.
Лицо черное, сморщенное. Уши отсутствуют… ну и так далее…
Скулы невольно сводит кислятиной.
Оборачиваюсь к бывшему рабу:
— За что его так?
— Дерзил, не подчинялся, хотел бежать, а потом даже в драку на хозяев полез, — лаконично и бесстрастно объясняет он, тоном судьи, зачитывающим обвинительное заключение.
Сука! Да они тут — совсем невменько, что ли?!
Похоже, что именно так.
Некоторое время думаю…
Нет, подобных уродов оставлять в списках живых — однозначно не стоит! Уж очень, у таких индивидов понижен порог сострадания. За гранью разумного.
Не приведи судьба — попасть к ним в лапы А ведь исключать этого нельзя.
Вот так вот! Благородные разбойники пьют свой эль в Шервудском лесу, а по здешним чащам, в основном — рыщут двуногие человекоподобные хищники. Лишь на самый первый взгляд похожие на людей. Ублюдки и мерзавцы.
Все это время, я, оказывается — нервно поглаживал цевье своего карабина.
Отстраненно, как кошка, гуляющая сама по себе, приходит мысль: «Что же тогда за кадры у африканцев или американцев? Или афганцев, каких-нибудь. Не дай бог с подобными — бок о бок оказаться»!
Ни малейших иллюзий насчет морали значительного количества людей, высаженных на эту планету, у меня уже окончательно не осталось.
Впрочем, их особенно и не было изначально.
Заставляю себя отстраниться от ситуации, отвести взгляд от мертвеца и осмотреть поляну бесстрастными глазами охотника.
Все рабы при деле. Кто чем занимается.