- Рус, Рус баронет де Слав. Четвертый сын барона Де Слава.
- Рус, значит и баронет… А велико ли баронство? – на это я только поморщился.
- Полуразрушенный замок, да две деревеньки по десятку домов, кусок леса и болота. Я четвертый сын и самый младший, на наследство надежды нет, вот и решил отправиться в Империю, говорят, там иностранцев не то чтобы привечают, но к делу приставить могут. Я, для начала, готов был и простым матросом пойти, но, повезло, во время плавания нашли небольшую отмель, на которой собрали жемчужницы. В Империи жемчуг очень сильно ценится. Капитан оказался честным человеком и выделил мне мою долю и даже оставляя меня на судне, на мою долю в жемчуге не позарился. Так что, в Империи я бы стал богатым и уважаемым человеком. Шторм все испортил.
- Ты долго прожил на этом острове. Почему дальше не поплыл?
- Куда? Две недели на плоту в океане, последние дни уже морскую воду приходилось пить. Потом увидал этот атолл, почти сутки к нему выгребал, а потом решил, лучше уж здесь жить, чем в море сгинуть. – под конец я уже, якобы, успокоился и отвечал на вопросы без явного страха, хотя и с опаской.
- Для нас абсолютно бесполезный человек. – сделал заключение командир.
- Предлагаешь оставить его здесь? Пусть приглядывает за базой, пока нас не будет?
- Не хотелось бы.
- Так что будем делать?
- Возьмем с собой на станцию. Оформим как дикого. Надо будет только под протокол получить его личное согласие на эмиграцию, чтобы в похищении не обвинили. У тебя же тут кое-какие гипнограммы были, вот и зальешь ему, чтобы лишних вопросов… про демонов, пожирающих Души, не задавал. На станции продаст свои цацки, на первое время хватит, а там или сам устроится, или его устроят. Ладно, освобождай его. А ты, Рус, запомни, если хочешь жить, то лучше не дергайся и права не качай. На острове женщины и дети, одно слово, один косой взгляд и пойдешь на корм местным рыбам. Ты меня хорошо понял?
- Я понял. Я все понял. А… станция, это что такое? А гипнограммы? – даже и не изображая дрожь в голосе спросил я, ликуя в Душе. Получилось! Ну, почти получилось.
- Док тебе все объяснит. – ага, значит этот в зеленом – врач, а в черном – командир. Вопрос, командир чего? Мужик в черном вышел.
- Так, во-первых, запомни, никакой ты не барон…
- Баронет.
- Не важно. Ты Рус, просто Рус Слав. Теперь на счет гипнограмм. Будешь приходить сюда каждый день, сразу после завтрака – буду ставить тебе новую гипнограмму, больше одной в сутки нельзя. На счет, что это такое. Мы так учимся. Вот ты же понимаешь наш язык, говоришь на нем… или ты знал его раньше?
- Нет, не знал. – я скорчил удивленное и обескураженное лицо. – А как это так?!
- С помощью гипнограмм информация сразу записывается в мозг. Есть еще Базы Знаний, но это потом, когда у тебя будет нейросеть.
- Нейросеть?
- Я же сказал, потом и не здесь. А о том, что такое станция, ты узнаешь из соответствующей гипнограммы. Все, пойдем, познакомлю тебя с нашими.
- А… э-э-э… там же женщины!
- И что?
- Э-э-э… я не одет!
- И правда, а я-то и не заметил. – усмехнулся док. – На вот, одевай. Комбез хоть и не новый, но чистый и целый. – Док протянул мне что-то, когда-то бывшее светло-зеленого цвета. – Одевай-одевай, потом подберем тебе что-нибудь более подходящее.
- А как это одевать-то? – в очередной раз включил я дикаря, вертя комбинезон в руках.
Минут через пять я наконец-то был одет и даже обут, правда тапочки, что выдал мне док, мало подходили для перемещения по песку, камням и голой земле, но, как говорится, «за неимением попадьи, имеем попову дочку». И только теперь мне выпал шанс хорошенько осмотреться вокруг. Судя по всему, я находился в одной из тех самых «хозяйственных построек». В помещении десять на десять, кроме «пыточного стула», на котором я совсем недавно сидел, находилось пара медкапсул, по крайней мере я именно так определил назначение этих агрегатов, напоминающих гроб для Гангратюа, несколько стоек с какими-то коробочками и коробками и замерший в углу дроид непонятного назначения, но выкрашенный в светло-зеленый цвет, да, в принципе, все в этом помещении было именно такого цвета. Из этого я сделал заключение, что светло-зеленый цвет, это отличительная черта медицинского оборудования и всего, что связано с медициной, а нахожусь я в медпункте.
Оказавшись на улице я был почти что оглушён. Оказывается, за эти дни и месяцы я отвык от какофонии звуков, сопровождающих разумных, если их больше одного. Так что, я даже немного растерялся. Тихое и спокойное место превратилось в самый настоящий Ад – десяток детей, в возрасте от пяти до десяти лет, подняли такой гвалт, что взрослые, которых, на вскидку, было человек тридцать, вынуждены были повышать голос, чтобы быть услышанным собеседником, плюс к этому звуки, скажем так, технического происхождения, раздающиеся со всех сторон… А я-то считал себя вполне подготовленным к встрече с представителями высокоразвитой цивилизации! Как же я ошибался! Мне даже играть не пришлось, чтобы показать свое удивление, растерянность и какой-то нерациональный страх.