— Кто это мы?
— Ну перво-наперво я с Архипкой и вполне возможно еще Антоха с Платошкой. Да и дед, думаю, не отстанет со всем своим семейством. Кстати, а дочка твоя с внучкой где живут?
— В Барнауле. Муж ее на телеграфе работает.
— Во как! Телеграфист что ли?
— Нет. Вроде как инженер.
— Инженер? Значит в электричестве разбирается. Вот это неплохо. А ты как с зятем ладишь или нет?
— А чего мне с ним делить. Человек он неплохой. Анюту, дочку мою, любит. Меня, правда, побаивается. Но я в семью ихнюю не лезу, помогаю чем могу и только. А у них жить я не буду.
— И не надо. Я с дедом скоро в Барнаул поеду, попытаюсь домишко там с усадьбой купить. Вот вы с Катькой там первое время и поживете.
— Подумать надо.
— Думай Свватеевна только недолго. Кстати, кто-нибудь нами у тебя интересовался?
— Палашка — сноха зыряновская сегодня с утра прибегала, травок от простуды просила. Вот она как бы ненароком про вас спрашивала.
— Ну, а ты что?
— А что я? Сказала как и договаривались и даже «золотой корень» ей показала. Вроде поверила.
— Поверила Палашка или не поверила — это дело десятое. Лишь бы сам Зырянов поверил. А впрочем теперь уже это не важно.
— Не важно…? Неужто это Савка на вас варнаков натравил? — Знахарка подозрительно посмотрела на меня и видимо, что-то поняла:
— Еще и Пронька Карась пропал как раз после того как Софрон Архипку привез. Неужто…
— Савватеевна — перебил я знахарку. — Ты библию читала?
— Пыталась читать, но не до конца. Скучно и малопонятно.
— Скучно — не скучно, но там кажется сказано: «Многие знания — многие печали» или если по нашему, по сермяжному: «Меньше знаешь — крепче спишь». Вот и не страдай бессонницей. А догадки свои оставь при себе. Лучше к переезду в город готовься. Здесь тебе оставаться не следует. Мало ли что может случиться, а у меня на тебя с Катькой большие планы.
— Ишь ты какой! Планы у него. А меня ты спросил?
— Вот и спрашиваю. В город поедешь или нет?
— Поеду. Куда ж я денусь.
— Вот и правильно. Мы с тобой еще таких делов натворим; всем чертям тошно станет.
— Иди уж, творильщик. Деду скажи: пусть зайдет, повязку сменить надо. Постой! Чуть не забыла. Летом, когда вас в селе не было, господинчик один приезжал, сначала по селу ходил про меня и тебя расспрашивал. Потом ко мне заявился, стал расспрашивать про бабушку, про иностранцев, что сюда приезжали, тобой очень интересовался.
— Как он выглядел? Фамилию свою называл?
— Представился Артемием Николаевичем Гурьевым. Лет двадцать пять ему не больше. По разговору видно, что образвание имеет изрядное. Явно университет окончил. Сказал, что племянник тюменского исправника. Мол от дядюшки слышал про бабушку мою и про ту историю, интересно ему стало, мол книгу хочет написать про преступников и сыщиков, навроде француза Габорио, только про русских.
— Ишь ты, доморощенный Конан Дойл нарисовался. Ну а ты ему, что рассказала?
— Да ничего такого кроме того, что он в селе у людей вызнал. Ну и подправила ему немного голову.
— Про меня, что рассказала?
— Сказала, что после того как молния тебя пометила, ты заикаться перестал, учиться стал, книги читаешь, в церковь ходишь, обряды выполняешь, отец Серафим, мол, тебя хвалит за старание. Приходил он в церковь, разговаривал со священником, поинтересовался уж не бес ли в тебя вселился, так отец Серафим отругал его за богохульство и веру в нелепые домослы неграмотных крестьян. Ну, а я этому Артемию сказала, что ты сны странные иногда видишь. Очень он жалел, что тебя не застал.
— Сны говоришь! А ведь неплохо придумала. Ладно! Будем решать проблемы по мере их возникновения. Ничего противозаконного нам с тобой они вменить не смогут. Российские законы не нарушаем, разве, что так по мелочи, против властей и самодержавия ничего не замышляем, в вере крепки, в церковь ходим, что еще надо.
— Вот-вот! Пусть дед пожертвует на церковь немного.
— Блин! Надо занести святому отцу долю малую. Спасибо Савватеевна! Надоумила. Ладно. Побегу я.
— Деду не забудь сказать пусть зайдет.
Уходя, взглянул на знахарку:
— Савватеевна! А ведь ты вроде как помолодела! Во блин, как я сразу не разглядел. Никак ларец помог?
Баба Ходора несколько смутилась:
— Неужто так заметно?
— Ну как сказать? Если кто тебя долго не видел то может и заметить. А деревенские вряд ли на это внимания обратят. Разве мужик какой на тебя глаз положит. — Засмеялся я: — Женщина ты видная.