Через день я, наконец, рассказал деду о том, что знаю из прошлой жизни, где лет через двадцать найдут золото и хотел бы это золотишко будущим летом добыть. Дед почесал бороду:
— Стараться хочешь, летна боль. Ну и где же то место?
— Отсюда верст двести, может чуть меньше. Есть там в верстах шестидесяти от Спасска речка небольшая, у нас она Аптазой называлась. Впадает в другую речку — Кичи. Куда эта впадает, точно не знаю, кажется в Пурлу.
— Пурла? Знаю, бывал на той речке, лет тридцать пять назад или поболе даже.
— Вот как! И что же ты там забыл?
— Старался. Летна боль! Золотишко искал.
— Ни фига себе! Неужели нашел? — не поверил я.
— А! — дед махнул рукой. — Нашел. Вон на кузню и хватило того золота. С мая по октябрь горбатились с Федькой Жабиным, света белого не видя. Федюня вон, получше распорядился своей долей. Вишь, как забогател. Того и гляди в купцы подастся.
— Ну если ты бывал в тех местах, значит не заблудимся, найдем! Так что, едем или нет? — И вспомнив незабвенного губернатора Калифорнии схохмил:
— Так каков будет ваш положительный ответ?
Дед снова поворошил свою роскошную бороду, ухмыльнулся и выдал:
— А и поедем! Летна боль! Свезет — разбогатеем, а не свезет так прокатимся.
— Вот это правильно! Теперь подготовиться надо и времени осталось не так уж и много. Кстати, насчет Жабина. Спроси его: хочет он свои капиталы в несколько раз увеличить года за три? Если захочет, то подскажу как, за долю малую, разумеется.
— Ишь ты! А чего же сам, летна боль, не хочешь капиталы умножить, коль знаешь как?
— И где у меня те капиталы? Пятнадцать рублей, да и их ты вон за божничку спрятал. А там чтоб дело начать как минимум тысячу надо. Может у тебя тысчонка — другая найдется?
— Эк хватил! Тыща рублёв. Таких денег пожалуй и у Жабина не сыщется. А что за дело то?
— Дело верное, но хлопотное, как раз по дружку твоему. Нужно весной и летом закупить как можно больше хлеба и к осени как-то переправить в Тюмень. Неурожай и голод в Европейской части империи и на Урале в этом или в будущем году будет. В Тюмени за пуд будут давать от полутора до одного рубля семьдесят копеек. Как думаешь за сколько можно здесь пуд зерна купить?
— Ежели урожай хороший, то копеек за двадцать можно будет сторговаться. Дак его еще нужно до Барнаула доставить, а там на баржу и до Тюмени. Накладно будет.
— До Бийска-то в два раза ближе возить. А там здоровенную лодку купить иль самим сделать, загрузить на нее тысяч десять пудов, гребцов нанять человек двадцать. Все это будет стоить не более четырех тысяч. Если до Тюмени догребут там можно выручить тысяч тринадцать — семнадцать. Чистой прибыли девять — тринадцать тысяч. Как думаешь, откажется Жабин от таких денег? Тем более такая халява будет года три продолжаться. У Жабина же и свой хлеб есть. Все покупать меньше.
Дед задумался, почесал затылок и выдал:
— Вона как все посчитал да разложил. Не по людски это — на чужой беде наживаться, летна боль. Грех великий.
Я даже онемел от такого поворота. Вот, блин, моралист-самоучка! Хотя, по большому счету, он прав. Есть в этом нечто подловатое. А с другой стороны, что плохого в том, что в местах охваченных не шуточным голодом окажется дополнительно несколько тысяч пудов зерна, пусть и дорого. Сдается мне, что в реальной истории дороговизна хлеба, была обусловлена еще и хреновой логистикой. Не успевали купцы за навигацию вывезти больше хлеба. Поэтому если Жабин во время подключится, то возможно и цена зерна, чуть упадет. Все эти расклады, после некоторого молчания, я и выдал озадаченному деду, добавив:
— Ну а если наживаться на голоде ему претит, то пусть зерно дешевле продает, только это все зря, просто тогда на его хлебе кто-то другой наварится.
Дед хмуро глянул на меня. Ему явно не нравилась идея торговли хлебом во время голода. Но приведенные аргументы, хотя и не убедили, но несколько поколебали его уверенность в аморальности этого предприятия:
— Летна боль! Ишь как на изнанку все вывернул! Ладно скажу Федьке, а там пусть сам решает.
Я хотел было поговорить о нашем участии в спекуляции зерном, но посмотрев на деда, решил пока промолчать, а то ведь и схлопотать таволожкой по заднице не долго. Почему-то был уверен, что не посмотрит дед, на мою якобы взрослость, отходит прутом за милую душу.
Возьмусь-ка я лучше за подготовку к экспедиции за золотишком, и начну с экипировки, то есть с одежды и обуви. Ну не нравились мне местные сапоги с их узкими и длинными голенищами, и поддевки не нравились. Решил берцы себе пошить, ну и куртку со штанами похожими на те, в которых на рыбалку ходил в прошлой жизни.