А нет вспомнил: в году не то в 2019 не то 2020 ваш очередной папа по кличке Франциск какой-то, (к стати германец, а до него папой был избран поляк) узаконит однополые браки. Не знаю как там у вас в Ватикане насчет мужеложства, но содомиты всего католического мира обрадовались, столь высокому признанию их достоинств.
Примите эту информацию как плату за ваши брюлики. Полагаю, что она того стоит.
И вот еще что, если вы моих угроз не испугаетесь, то присылая по нашу душу очередных бедняг, снабдите их суммой побольше. Я очень нуждаюсь в деньгах, поскольку спасать ваш прогнивший мир удовольствие среднее, но очень дорогое.
— Гм! Ты уверен, что перевел все правильно?
— За смысл могу поручиться, а за полное соответствие нет. Русский язык я изучал по книгам Достоевского и мне кажется, что там персонажи говорят как-то иначе. Да и написано послание довольно безграмотно.
— Я не об этом! Этот сибирский подросток мало того, что угрожает, но походя, вспоминает события, которые еще не произошли.
— Одно событие произошло и не далее как 30 января. — Сказал Сальвини.
— Ты имеешь ввиду кронпринца австрийского? Так, подожди! Наши посланцы были в этой Сосновке в середине марта. Полтора месяца прошло. Теоретически мог узнать.
— Теоретически мог, а практически? Даже наши крестьяне вряд ли знают кто такой Рудольф и императрица Сисси, а уж в Сибири тем более. Кроме того, я ведь шел к тебе показать посылку от одного миссионера из Южной Америки. — С этими словами Сальвини поднял с пола принесенный ящик, поставил его на стол, вытащил из него странный предмет и подал Бальцони.
— Что это?
— Если верить нашему юному сибирскому другу, это телефон и одновременно фотоаппарат. Вот пожалуйста — одна сторона стеклянная а на другой яблочко надкушенное. Все согласно описанию. И уж про этот артефакт сибирский мальчишка ни у кого узнать не мог.
— Хочешь сказать, что мы должны серьезно отнестись к посланию этого «поганца», как его называет Пизаконе?
— Думаю, что более чем серьезно.
— А что пишет миссионер по поводу этого предмета? — Бальцони показал на телефон.
— Пишет, что в их миссию аборигены принесли из джунглей, странно одетого негра. Его укусила какая-то ядовитая тварь и он умер в больничке при миссии. Его вещи отец Антонио выкупил у вождя племени и ближайшей оказией переслал нам. Вот его письмо. В ящике штаны и что-то вроде рубашки с картинкой, но все это настолько грязное, что я не рискую их брать в руки.
— А придется. — Бальцони покопался в одном из ящиков своего письменного стола, достал перчатки и кинул их другу. — Надень и доставай. Нам все равно надо будет показать все это Его Святейшеству.
Карло вздохнул, натянул перчатки, вытащил из ящика грязную, но когда-то светлую рубашку с короткими рукавами и без воротника и пуговиц. На этой странной рубашке был изображен кривляющийся и что-то вопящий негр с красными волосами, собранными в гребень, в синих круглых очках, с разноцветной татуировкой на шее и предплечьях. В руках он держал плоскую белую доску, похожую на странную гитару. Картинка явно была выполнена фотографическим способом, но веяло от этого изображения какой-то первобытной дикостью.
— Мда! Впечатляет. — Пробормотал Бальцони. — А что там со штанами?
Штаны оказались, на первый взгляд, вполне обыкновенными синими штанами, протертыми до дыр на коленях и грязными до невозможности. Брезгливо повертев их перед начальством, Карло аккуратно сложил их в ящик.
— Что больше ничего нет?
— Отец Антонио пишет, что на шее одного дикаря он видел блестящую железную цепь на которой был закреплен кулон в виде искусно выполненного черепа из того же металла, но дикарь обменять цепь, наотрез отказался. Миссионер предполагает, что цепь снята с бедняги негра. Да и обуви на нем не было, хотя по словам отца Антонио, ноги у того совсем не походили на ноги тех, кто много ходит босиком. Видимо в болоте обувь утопил.
— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — Помолчав, спросил Бальцони.
— Прежде всего, все это надо внимательно изучить. Причем к словам сибирского подростка нужно отнестись с полной серьезностью. Я конечно плохо знаю твоих, как выразился этот мальчишка, «эмиссаров», но мне кажется, что нужно очень и очень постараться чтобы так напугать этих двоих. Ему это удалось, причем походя, экспромтом. А теперь он будет готовиться, и одному богу известно до чего он додумается.
— Хорошо! Забирай все эти вещи и постарайся разобраться с «телефоном». Через месяц будем просить аудиенцию у Его Святейшества. К этому времени мы должны иметь хоть какое-то представление о том с чем столкнулись, и наметить предложения. Ты же знаешь, если у нас ничего не получится, то «телефон» будет отправлен в «Хранилище» и мы его больше не увидим.