Дед вдруг остановился, перехватил поудобнее рогатину, он ее почему то «пальмой» называл, и стал оглядываться. Аким спросил с тревогой:
- Ты чего Софрон?
- Тихо. Здесь где то он, рядом.
- Неужто ты его чуешь? – удивился Силантьев.
- На пса посмотри. Вот он чует. – И правда, поведение Кабая изменилось он как то подобрался и шерсть на загривке дыбом встала.
- Так мужики приготовились. Аким, Кузька не зевайте. Вы стрельцы встаньте за мной и в стороны. Ванька за Акимом с Кузькой приглядывай. Митька ты за мальцами смотришь. Давай Кабаюшка куси его!
Кабай гавкнул пару раз и побежал, забирая по дуге, к большой пихте стоящей в метрах тридцати от нас. Снег под пихтой будто взорвался и оттуда выскочил здоровенный медведь. Он взревел и помчался на нас как танк. Кабай кинулся к нему и схватил его за заднюю ногу, но медведь даже не замедлился, махнул лапой, Кабай кувыркнулся в воздухе и зарылся в снег. У меня екнуло сердце, но горевать было не время. Аким вскинул ружье и бабахнул. Но явно промазал староста. Второй раз выстрелить не успел. Медведь, пробежав мимо Силантьева, свалил его легким касанием. Аким, выронив ружье, забарахтался в снегу. Тут выстрелил Кузьма и, похоже, попал, но медведь не остановился, а взревев, ринулся на загородившего ему дорогу, деда.
Я, конечно, читал про охоту на медведя и знал, что тот, вроде бы, должен встать на дыбы, и идти на охотника на задних лапах.
Этот гад явно не грамотным был и книг не читал. На дыбы вставать не стал, а пёр на нас, наклонив лобастую голову и страшно рыча. Дед, низко пригнувшись, вогнал ему свою «пальму» чуть ниже морды, заставил медведя присесть на задание лапы, вбил противоположный конец рогатины в снег и придавил его ногой. Медведь, заполучивший сантиметров тридцать острого железа в мохнатую тушу, подыхать не собирался. Он ревел от боли и ярости, выбрасывая вперед громадную лапу с чудовищными когтями, пытался полоснуть противника. Дед, хрипло рыча от натуги, держал трещащее древко и отклонится не мог. Иван ломился на помощь как лось, боясь не успеть, кричал зависшему от неожиданности сыну.
- Митька! Бей!
Мы с Митькой отмерли, подскочили к медведю почти вплотную и с разных сторон выстрелили в оскаленную морду. Тот рявкнул, дернулся и ткнулся носом в снег, выбив из рук деда древко. Дед отступил на два шага, а мы взвели арбалеты и направили их на лежащего медведя, готовые выстрелить при малейшем движении. Но тот не шевелился. Подбежавший Иван, осторожно подошел, потыкал своей рогатиной мохнатый бок, махнул рукой и сказал:
- Готов!
Дед, наклонившись, с трудом выдернул из лежащей туши свою «пальму» и, опершись на нее, просипел подскочившему Кузьме:
- Акима глянь. Живой ли.
- А чего ему сделается? Вон копошится, ружье свое ищет, а ружье то вот оно. Там в одном стволе заряд остался, а вы тут и без меня справились. – И, повернувшись к роющемуся в снегу Силантьеву, весело прокричал: - Эй, староста, не ищи. У меня твое ружье. О! Глядите, Кабай ковыляет. Живой, собака.
К нам по дороге, как бульдозером проторенной медведем, прихрамывая, плелся пес. Мы с Архипкой, побросав арбалеты, кинулись к нему. Я упал на колени и, обхватив мохнатую шею, пробормотал:
- Кабаюшка! Живой, живой.
Кабай виновато глянул, по щенячьи тихо, гавкнул и облизал мне лицо своим мокрым языком. Архипка, осмотрев пса, сказал:
- Крови нет. Знать ушибся только. Ничего! Заживет как на собаке.
Когда подошли поближе к убитому медведю, Кабай порычал немного и отошел в сторонку. А вокруг собрались все участники охоты и разглядывали огромную тушу. Кузьма, свистнув, озадаченно произнес:
- Ну и как мы попрем его? В нем весу пудов пятнадцать не меньше.
- Да кабы не больше пятнадцати будет. Матерый зверюга! – Сдвинув шапку и почесав затылок, констатировал Аким.
- Гляди-ка! Не промазал ты, Аким. Вон куда попал. – Иван указал на левую заднюю ногу. – Всколзь прошла.
- Да и Архипка не промахнулся. – Засмеялся Кузьма. – вон стрелка торчит в другой ноге. Ты куда стрелял то, охотник.
- Не помню! Испужался сильно.
- Ну, это тебе не в Карася целить. Штаны то сухие, или как?
Архипка испуганно дернулся проверить штаны. Увидев это, все захохотали. Тот, убедившись, что не уписался со страху, заулыбался и сказал с торжеством:
- Чё я трус што ли? Знамо дело, сухие. – Чем насмешил еще больше. Похоже, пошел адреналиновый откат. Иван, просмеявшись, спросил Кузьму:
- Ты то куда попал?
- Ну, я куда целил туда и попал. Вон гляди. – Показал на обильно залитый кровью бок. – Жилу пуля перебила. Сдох бы скоро.