- Тренируемся мы! Каждый день занимаемся. - Буркнул я, с беспокойством глядя, как Катька заторможено одевается и идет к выходу. Знахарка, перехватив мой взгляд, понимающе хмыкнула:
- Не бойся, проспится девка, назавтра забудет все, что тут увидела, а если что и вспомнит, будет уверена, что это ей приснилось. И с мозгами у ней будет все в порядке.
- Ну дай бог, дай бог… . А с этим …, с кучером, что делать будем?
- Что делать, что делать? Что-нибудь да сделаем. – пробормотала Баба Ходора и подпустив елея в голос сказала:
- Архипушка, сынок, оденься и за Софрон Тимофеевичем сбегай. А как из сеней выскочишь, скажи ямщику чтоб в хату зашел. Господа, мол, кличут.
Архипка понятливо кивнул, быстро оделся и шмыгнул за двери. Блин, ну и нервы у пацана. Вот что значит экология не тронутая цивилизацией и правильное деревенское воспитание. Чуть руку не сломал взрослому мужику и как будто так и надо, раскаяния ни в одном глазу.
Через минуту порог переступил, заросший бородой по глаза, мужик. Он хотел по привычке покреститься на иконы, но увидев своих работодателей, примотанными к табуретам, застыл столбом. Баба Ходора скользнула к нему, открытой ладонью поводила перед глазами остолбенелого мужика, пробормотала что-то маловразумительное и тот, повинуясь ее рукам, деревянной походкой дошёл до скамьи, сел и застыл истуканом. За тем она подошла к мычащему господинчику и, приставив ладони к его вискам, произнесла что-то тихонько и тот, расслабленно обвис на табурете. Потом вытащила у него изо рта забитый мною кляп. Оглядела не пришедших в сознание иностранцев. Покачала головой при виде расквашенной физиономии здоровяка и обратила свой взор на меня, явно желая сказать в мой адрес «пару ласковых» слов. Но я ее опередил:
- Колись Савватеевна! Какого хрена добивались от тебя эти европейские пидоры. – Видя некоторое непонимание уточнил: - Гомосеки, или как это по русски? А вот! Содомиты европейские зачем приперлись из своего Парижа к тебе в хату? Что такое ты прячешь от просвещенной Европы?
Баба Ходора со странной смесью брезгливости и интереса вновь осмотрела сладкую парочку и вынесла вердикт:
- Нет, эти нормальные. И не из Парижа они приехали, а из Рима, точнее из Ватикана.
- О как! Неужто от самого папы римского? Однако высоко летаешь Феодора Савватеевна!
- Папа скорее всего и не знает ничего. Это все аббата Бальцони дела. Как я поняла, он архивом ватиканским заведует. А приехали эти двое за «ларцом Парацельса», так они называют эту штуку. Не хотела тебе про нее говорить, ну да ладно.
Говоря это, Баба Ходора покопалась за божничкой, отодвинула в сторону дощечку с иконами, извлекла нечто, завернутое в чистую холстинку, развернула и показала мне.
- Смартфон! – не удержался я от восклицания. Но, взяв в руки в руки плоскую коробочку, понял – не смартфон, хотя габаритами вещица походила на мобильник, но толще раза в два, раза в три тяжелее и без всякого намека на экран и каких либо кнопок. Повертев артефакт в руках в поисках скрытых кнопок, ничего не нашел и вернул его знахарке:
- Спрячь пока Савватеевна, потом будем разбираться с вещицей. Но сразу могу сказать, что в моем мире таких штук еще не было и скорее всего ты даже не догадываешся на, что она способна. А заряжаешь ты ее как?
- Как ее заряжать то? Не ружье чай.
- Не ружье говоришь? Вполне может оказаться и пострашнее всякого ружья. На солнце эту штуку выставляешь?
- А ты откуда знаешь?
- Выставляешь значит. И с какой периодичностью? Раз в месяц или еще как?
- Один раз в месяц и на весь день. Это летом, зимой чаще нужно.
- Понятно! Ладно, потом разберемся. С этими то, что будем делать? Может и правда под лед их. Как говаривал один деятель, «нет человека, нет проблемы».
Сказав это, я поднял валяющуюся на полу трость. Блин, реально тяжелая тросточка. Вспомнив читанную в детстве книжку про какого то авантюриста восемнадцатого века, у которого в трости были запрятаны золотые монеты, стал искать способ разобрать палку. Понятно, что нужно открутить ручку, но сколько я ее не крутил и по часовой стрелке и наоборот, ничего не выходило – ручка держалась как приклеенная. Значит была какая то защелка. Кнопки, открывающей защелку, не было ни на ручке ни на самой трости. Ощупав ручку наверное раз в десятый нашел на ней внизу какое то углубление. Вспомнив про подъездные домофоны, полез под табурет к которому был принайтован, все еще не пришедший в сознание, котообразный господин. На среднем пальце правой руки у него обнаружился перстенек-печатка. Чтобы его снять пришлось прибегнуть к местному мылу и попыхтеть. В конце концов перстенек сдался и слез.
Баба Ходора с изумлением наблюдала за моими стараниями и даже никак не среагировала на мои намерения спровадить под лед общечеловеков с присными. Я же, сняв с руки котобразного господина перстень, надел его себе на палец и повернув его печаткой вниз, старался ухватить ручку трости так, чтобы попасть печаткой в углубление на ручке. В конце концов мне это удалось и легкий щелчок оповестил что защелка сработала. Повернул на пол-оборота трость, и ручка отделилась вместе с цилиндрической пружиной. Опрокинув нижнюю часть трости над столом, высыпал изрядную горку желтых кружочков. Последний, свалился со стола и подкатился Бабе Ходоре под ноги. Та подоброла монетку и с минуту крутила ее так и сяк, наконец, удовлетворив свое любопытство, подошла столу и положила монетку в кучку.