Но мне этот вир Лориц не нравится. Я своей интуиции доверяла и доверяю. И если она говорит, что с человеком не то, значит скорее всего так и есть.
— Ужасно себя чувствую. — простонала я.
Так, Алиса, импровизируй. У вира Лорица глазки слишком бегают.
— Ходят слухи, что тебя пытались отравить.
— Не знаю. — я говорила шепотом и страдальчески закатывала глаза. — Мне сказали лежать и восстанавливать силы. Не хочу никого видеть.
— Конечно, конечно. — Лориц тоже перешел на шепот. — Я в курсе, что Черный колдун вылечил тебя, хотя лучше бы он позвал целителей. Ведь его дело защищать границы. Я подкупил стражу, чтобы проникнуть к тебе, несмотря на запрет колдуна.
Так, делаем пометочку: стражу можно подкупить.
— Я рада тебя видеть.
Чуть сжала пальцы, как бы говоря, что все хорошо. Но всем видом изображая несчастную больную.
— Я был у нашего королевского целителя. — тем временем шептал Лориц. — Он просил передать, что сделал укрепляющее зелье. Оно восстановит организм лучше, чем заклятья Черного колдуна. Старый Зейб всегда помогал нам с тобой. Помнишь? С тем же самым зельем, которое не дает тебе забеременеть.
Тут я не удержалась и закашлялась. Однако сюрприз один за другим. Принцесса у нас не девственница. А как же непорочная красотка, первая ночь, простыня там и все такое? Или здесь это неактуально?
В любом случае, пить я ничего не собиралась. Но Лориц продолжал пихать мне в руку пузырек. Из толстого стекла, очень холодный. Внутри плескалась по первому впечатлению обычная водичка. Я же внимательно разглядывала его лицо. Симпатичный мужчина. Точнее, такой весь ухоженный. И совсем молодой, лет двадцать с небольшим. Светлые волосы зачесаны назад, черты лица мягкие, точно смазанные. Смазливый… все же не мужчина, а мальчик.
— Это просто зелье для придания сил? — спросила по-прежнему слабым голосом.
— Да, да, оно самое, любимая.
— Знаешь, — протянула я, а сама ласково поглаживала его руку со множеством колец. — Ты, милый Лориц, тоже выглядишь слишком бледно. И неважно.
— Я волновался за тебя. Колдун никого не впускал, после тоже велел оставить тебя в покое.
— Ты просто герой.
Теперь, Алиса, давай улыбнись пошире. Вот так. Я растянула губы в улыбке и проговорила:
— Выпей и ты немного зелья, Лориц. Тебе тоже не мешало бы прибавить сил.
Вир Лориц сбледнул еще сильнее, я бы сказала почти позеленел.
— Алисия, как я могу?! Это твое лекарство. Я хочу, чтобы ты поскорее встала на ноги.
— Но мне тоже не понравится, если ты сляжешь от волнения за меня. Разделим зелье? Ведь мы же любим друг друга. — я широко улыбнулась виру. — Видишь, заботимся друг о друге.
— Но я мужчина. И в отличие от тебя не в постели. Выпей, Алисия, и сразу ощутишь как тебе станет легче.
Я молча покрутила склянку. Ну да, на вид вода, только вот интуиция тихо завывала от ощущения опасности. С другой стороны, если паренек ее любовник, то может и впрямь заботится.
Пробка издала тихий “чпок”, когда я открыла склянку. Нюхать по понятным причинам не стала, а сразу сунула под нос Лорицу. Тот отпрянул, скривишись.
— Чего не пьешь? — спросила предельно ласково.
— После тебя, Алисия. Сделаю все, что хочешь.
— Пей! — рявкнула вдруг я.
Ну надоели эти реверансы.
— Пей сказала! — добавила громче, а Лориц вскочил и попятился. Но куда ему! Я выплеснула почти все содержимое склянки на одежду вира. И сжала кольцо, когда Лориц завопил и начал сдирать с себя расшитый блестящими нитями камзол.
“Арил, срочно!”
Кажется, я так завопила мысленно, что в голове даже раздалось эхо.
Колдун появился красочно. Сначала в комнате точно вздохнул кто-то большой, затем пространство чуть дрогнуло и в центре спальни появился портал. Из него вышел Арил и первое, что сделал, наставил палец на Лорица. После рявкания колдуна на незнакомом мне языке, вир Лориц упал на пол и остался там лежать. Изредка лишь поскуливал и трясся.
— Это он предлагал выпить. — сообщила я Арилу. — …ля-я-я!
Ну просто, кажется, я оторвала колдуна либо от ванны, либо от чего-то более интимного. Так как в спальню ко мне он явился в одних лишь… ну не знаю, наверное, это были подштанники. Или бриджи. В любом случае, кроме тонких штанов до колен на нем больше ничего не было.