Я покачала головой, представив эту картину, и подумала про еду в дорогу. Обидчивый сокол говорил про каменные просвиры. Каменные пускай сам клюёт, а я себе хлеба домашнего возьму и ещё чего-то вкусного.
Я открыла дверь и выглянула в коридор. Он был тёмным, но в конце тоннеля виднелся свет, на который я и пошла. По пути я миновала пару дверей, а третья была открыта. Там возле окна стоял отец и задумчиво гладил бороду с густой проседью. Я замерла на несколько секунд, но потом вошла к нему, тихонько кашлянув.
— Марьюшка, дочка! Проходи! Ты уже здорова?
— Не совсем, мне кажется, — я какое-то время думала, говорить это или нет, ведь всё здесь плод моего бурного воображения, но потом решилась, — Сёстры говорили правду, батюшка.
Мужчина спокойно смотрел на меня, будто всё уже знал. А я очень странно себя чувствовала. Вот будто и понимаю, что на самом деле лежу сейчас у себя в квартире, а это просто сон, поэтому могу говорить что угодно. А вроде бы и сознаюсь в чём-то перед настоящим папой, поэтому робею и стараюсь правильно подобрать слова, чтоб и открыться, и сохранить его доверие ко мне. Для меня, почему-то, это очень важно.
— То пёрышко, что Вы привезли мне, оно волшебное. И превращалось в доброго молодца. И мы действительно с ним говорили ночами, — особенно этой мы были многословны, — а теперь Финист, который добрый молодец, улетел. Но я должна его вернуть. Благословите, отец, в дальний путь.
И сама того не ожидая, я встала на колени… Почему-то на глазах выступили слёзы, возможно, из-за того, что в жизни у нас с родным папой никогда не было доверительных отношений. А мне очень хотелось бы. И я думала о том, смогу ли я что-то изменить, а не просто ждать от него первого шага?
Тёплая ладонь легла мне на голову. Выдуманный папа погладил по голове, а потом поднял за плечи и взглянул в глаза.
— Коли любишь его, дочка, то как же я могу тебя держать? Благословляю тебя найти судьбу свою!
Объятия, которых у меня никогда не было в реальной жизни, сорвали последние замки и из глаз заструились слёзы.
— Ну полно тебе! Найдётся твой суженый! Ты же у меня умница! Ну, а если сомнения есть, то оставайся дома. Не будем больше вспоминать о былом.
— Что Вы, отец, нет сомнений. Благодарю за… за всё, — всхлипнула я и ещё раз положила голову на плечо.
Всё же как приятно знать, что дома всегда поймут и поддержат. Правда не все, но мнение сестёр сейчас меня интересовало меньше всего. Отец снова погладил меня по волосам и вздохнул, будто ему самому было тяжело меня отпускать, но он считал это правильным.
— Идём, дочка, помогу в дорогу собраться, — улыбнулся спокойно и светло старик, когда я, наконец-то, отлепилась от него и вытерла мокрые щёки.
Он сам провёл меня на кухню, достал холщёвый мешок и стал складывать продукты: вяленое мясо, варёные яйца, пирожки, горшочек с перетёртым салом, а потом подошёл к столу, на котором под красиво вышитым рушником стояли хлеба.
— Сегодня просвиры пекли твои сёстры, посмотрим… — и судя по нахмурившимся бровям, у них получилось не то, что должно было, — ну, дочка, зубы молодые, справишься.
И отец подал мне три круглых хлебца, которые я взяла в руки и тут же подумала, складывая в мешок, что Финист как в воду глядел, когда говорил мне о каменных просвирах. Фляга с водой была последней вещью, которую я положила к продуктам.
Но мужчина ещё не закончил мои сборы в путь и повёл меня в другой край большого дома, где вручил мне увесистый деревянный посох с металлическими украшениями.
— С ним сподручнее будет, дочка. И опора при ходьбе, и защита. Если готова, то иди, не мешкай. Сомнения дороги прибавляют. Поэтому, если не уверена, то лучше оставайся дома.
— Уверена, папа.
Затем родитель ещё отвёл меня к кузнецу, где мои башмаки подбили металлическими пластинами, чтоб не стоптались до дыр, а напоследок снова тепло обнял и пообещал, что всё у меня получится.
— Матушку вашу я ведь в конце долгого пути встретил. И опять бы пошёл хоть на край света, если бы мог её заново отыскать в этом мире, — сказал он и его глаза подозрительно заблестели.
И вскоре я стояла на пороге с увесистым узелком за плечами и понятия не имела куда идти. Но, рассудив, что во сне это не особо и важно, пошла просто по дороге, стараясь не обращать внимания на щемящее чувство тоски по доброму отцу из своего сна.