— Пора за работу, — говорит он.
Первая остановка — в лавке ювелира на улице Иудеев; лавка принадлежит турецкому семейству, где все носят фамилию Сулейман. Малрини давно ведет с ними дела, по меркам империи — около ста лет. Свою первую сделку он совершил с Мехметом Сулей маном, еще во времена правления Василия Третьего; потом торговал с внуком Мехмета, Ахметом, который содержал лавку за пятьдесят лет до правления императора Полифемаса, потом с сыном Ахмета — Али, затем с внуком Али по имени Мехмет, в период правления Симеона Второго. Малрини изо всех сил старается ничем не выдать своего странного появления в разное время, но Сулейманов это, кажется, не интересует, Им нужно одно — прибыль, которую они могут получить от торговли с иноземным купцом. Каждая их встреча — столкновение поистине общих интересов.
Дверь открывает незнакомый человек, который смотрит на Малрини равнодушным взглядом. Все Сулейманы выглядят более или менее одинаково — стройные, смуглые, с орлиным носом и пышными усами; Малрини не может вспомнить, кто перед ним. На виц лет тридцать, похож на всех Сулейманов. В ходе беседы выясняется, что это, кажется, первый Мехмет или его сын Али; значит, он попал к первым Сулейманам, то есть в период правления Василия. Ювелир, однако, его не узнает — очевидно, они еще не встречались. Иначе говоря, перед ним совершенно незнакомый человек. Ну что ж, когда постоянно перемещаешься во времени, возникают различные нестыковки.
Придется как-то выкручиваться. Нужно решать, что делать: рассказать турку все как есть или уйти и попытать счастья в другом, более безопасном месте. Тут как повезет, поскольку всегда есть риск того, что человек решит, что сдать чужака полиции как колдуна выгоднее, чем вести с ним дело. Однако Сулейманы всегда отличались сообразительностью, и Малрини не видит причин не доверять очередному представителю славного семейства.
Итак, он делает глубокий вздох, вежливо говорит «сапам» и переходит на классический греческий:
— Меня зовут Малрини, я приехал из Чикаго и привез сокровища, которые имею честь предложить своему другу и бесценному покровителю Сулейману.
Наступает самый опасный момент. Он внимательно вглядывается в лицо Сулеймана.
Внезапно на лице турка появляется дружеская улыбка; несомненно, он уже начал подсчитывать барыш: для торговца наступает момент истинного удовольствия. Ювелир приглашает его зайти в лавку; внутри темно и пахнет затхлостью, единственное освещение — две внушительного вида восковые свечи. За Малрини в лавку входят Андерсон и Шмидт, который тщательно закрывает дверь на засов. Сулейман щелкает пальцами, и из тени внезапно появляется маленький мальчик лет десяти, который с серьезным видом подает гостям расписную бутыль и четыре небольшие хрустальные чаши, которые ювелир наполняет каким-то желтовато-зеленым напитком.
— Мой покойный отец часто рассказывал о тебе, о Малрини, а ему рассказывал его отец. Я счастлив, что ты вернулся. Я Селим, сын Али.
Если Али уже умер, значит, они попали в последние годы долгого царствования Василия Третьего. Маленький мальчик — это, скорее всего, второй из Мехметов, которого Малрини встретит через двадцать или тридцать лет, когда пересечет «линию» и попадет в эпоху императора Симеона. От этого Малрини делается немного не по себе, поскольку ему известно, что под старость император выжил из ума, превратившись в деспота, и в стране начали происходить весьма неприятные вещи. Да черт с ним! Они не собираются заглядывать в императорский дворец, чтобы попить чайку.
Прежде чем начать переговоры и приступить к торговле, нужно совершить обязательный ритуал, включающий распитие огненного бренди и неспешную беседу на отвлеченные темы. Селим Сулейман вежливо справляется о здоровье правителя страны, откуда прибыл Малрини, и спрашивает, не нарушали ли за последние годы ее границы орды варваров. Малрини отвечает, что с Чикаго все в порядке, а мэр чувствует себя превосходно.
Затем выражает надежду, что доблестная армия императора разгромит всех врагов в тех землях, где в настоящее время проходит военная кампания. Беседа все длится и длится, ей нет конца. Малрини умеет быть терпеливым. С этими людьми спешить нельзя. Наконец Сулейман произносит: