— А еще ты уважаешь, как погляжу, буженину. Вон какую бронированную охрану ей организовал. В сейфе, — кивнула на бутерброд.
— Ты даже не представляешь, сколько в ведомстве охотников на дармовое вкусное мясо. Зазеваешься — и всё.
— Съедят? — уточнила я.
— Хуже. Испортят. — Доедая то ли ужин, то ли завтрак, ответил высочество и пояснил: — В основном ядом. Что самое обидное — отравы могут и не доложить!
— Неужели тебя так не любят подчиненные? — удивилась я, краем глаза наблюдая, как стенографистка на цыпочках по стеночке, по стеночке крадется к двери.
Маг с записывающим амулетом странно косил на нее глазом, но стоял, не шелохнувшись.
— Эйра Рунур, в следующий раз, если вы решитесь травить, не берите вытяжку белладонны и волчеягодника. Тем более еще и с магическим компонентом. От него противное послевкусие, — не оборачиваясь, четко сказал ворон вжавшейся в стену стенографистке.
Та, в одной руке крепко держа папку с бумагами, так и распласталась по обоям. М-да… Надо было ей намекнуть, что в подобных ситуациях важнее уметь держать лицо, чем документы.
— Арестовать, — не изменяя голоса произнес Арнсгар.
На стенографистку тут же бросился каратель, что до этого стоял в углу с записывающим кристаллом, а в открывшуюся дверь заскочили еще двое.
Под выкрики девицы «Будь ты проклят, узурпатор», «Имперская гниль», «Сопротивление победит!» ее с заломленными руками увели.
Все продлилось не больше пары минут. Я молчаливо смотрела на произошедшее. Сказала бы, что даже не дышала, но ввиду того, что в нынешнем состоянии воздух мне уже не требовался, это бы не отразило степени моего изумления.
А высочество, как ни в чем не бывало, пояснил:
— Я ее вычислил давно. И планировал арестовать чуть позже, чтобы через нее выйти на других ренегатов. Но, с учетом того, что произошла утечка информации…
— А почему не отдал приказ, как только мы приехали? И при ней вел допрос?
— Потому что она хоть и заговорщица, но отличная стенографистка. И пока не догадывалась, что разоблачена, выполняла свою работу быстро и аккуратно. Арестуй я ее до начала допроса, пришлось бы срочно искать другую. Так что я предпочел обойтись без лишней суеты. А из застенок ей в ближайшее время не выбраться. Спустя же пару лет эта информация утратит какую-либо ценность.
Холодно. Цинично. Расчетливо.
О спокойствие карателя только что разбилась ярость заговорщицы. Вот только каково это: держать все всегда под контролем? Сдается, плата ворона была высокой.
— И часты ли такие вот покушения? — я чуть склонила голову набок, рассматривая тени, залегшие под глазами Арнсгара.
— Случаются, — уклончиво ответил высочество. И сделав шаг ко мне, протянул руку.
Жест, оточенный до автоматизма, отработанный до градуса и дюйма. Чтобы не преклониться, но показать уважение. Сейчас передо мной был аристократ до мозга костей. Который, в отличие от стенографистки, умел держать и лицо, и спину, и слово.
— Тайрин Росс, позвольте отвезти вас домой.
Я приняла его руку, поднимаясь, но не удержалась:
— Прошедший день обещал хороший вечер, — вздохнула я, — и ни словом не обмолвился, что он же будет моим последним в этой жизни.
— Вечера — они такие, — отозвался Арнсгар, — наобещают, а утру приходится устранять последствия их посулов.
Я обернулась к ворону и поймала его взгляд. И мы говорили отнюдь не только о времени суток. А когда вышли из управления, то оказалось, что ночь уже миновала.
Рассвет. Алый диск неспешно вставал над горизонтом. Воздух звенел. Капли дождя искрами блестели на солнце. Желтые опавшие листья казались драгоценными. Город казался чистым, словно для парада, словно это не столица, а гарнизон, которому до побудки осталось совсем немного.
Ровно три мига. И вот по рельсам прогремит вагончик, подгоняемый элементалем. Тренькнет далеко и звонко его колокольчик. Или промчится по брусчатке магомобиль припозднившегося гуляки. Но это через три мига. А пока… Тишина. И хочется оттолкнуться от земли и взлететь. Навстречу пурпурным облакам. Поймать этот миг. Он был прекрасен. Его хотелось запомнить таким. И меня — такой.
Вдруг подумалось, что не хочу сочувственных взглядов семьи. Да, может, это и эгоистично. Но как представила, что оставшиеся дни они будут смотреть на меня, знать, что я уже мертва, пытаться улыбнуться через ком в горле, видеть, как из меня уходит магия и разрушается мое тело… Не хотела этого, и все.