Братец тут же сориентировался: на его руке заплясало пламя. Демон! Надо было говорить не про сожжение, а про утопление: камешке там на шее, веревочке покрепче, омуте поглубже. А то при упоминании инквизиторского пламени маг-огневик и рад стараться… и паясничать.
— Вообще-то я давно тебе хотела передать это ярмо… прости — бразды правления нашим родовым бюджетом — в сильные, смелые, — я посмотрела на полыхающий факел на ладони Генри и мстительно добавила: — горячие мужские руки.
Пламя тут же потухло.
— Ты выходишь замуж? — с подозрением уточнил брат, став враз из разгильдяя Генри суровым и собранным магом. Почти драконом, готовым начистить забрало любому рыцарю, решившему покуситься на его принцессу.
— Лучше, — я старательно растянула губы в улыбке.
— Ты беременна и выходишь замуж? — превращаясь в грозовую тучу, уточнил брат.
Хм… как-то странно он понял слово «лучше»… хотелось еще промурыжить Генри: загадочно накрутить локон на палец, томно вздохнуть, опустив глаза долу. Но я решила, что сейчас — лучший момент, и решительно, так, что брат пошатнулся, едва не потеряв равновесия, втиснула почти пустой кошель в руки Генри.? потом произнесла:
— Нет. Еще лучше! Я еду на стажировку в город мертвых! На пару месяцев.
— Куда? — вытаращился на меня брат и затем медленно перевел глаза на свои ладони, в которых, к его немалому удивлению, уже был кошель.
— Восточная граница империи, за Долиной гейзеров, — услужливо подсказала я и добавила: — Мне на днях предложили. И я согласилась, — начала вдохновенно сочинять на ходу. Так что ты бы все равно остался за казначея.
— Но почему я? А не Чейз? — и столько искренней обиды в голосе братца.
— Потому что ты гибкий, — произнесла я таким тоном, что стало непонятно, что я имела в виду: дипломатические качества Росса-младшего или физические, благодаря которым он уклонился от половника.
Генри готов был, кажется, взорваться. И я произнесла:
— Ты не выйдешь? А то я хотела переодеться до прихода Нари. Она обещала с утра заглянуть в гости… — и потянулась к пуговицам форменной рубашки.
Братец недовольно фыркнул и, развернувшись на пятках, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Зато кошель забрал.
А я осторожно, на цыпочках, сделала несколько шагов, взялась за засов и аккуратно задвинула его.? потом прислонилась спиной к двери и откинула на нее голову. Сколько я так простояла? Не знаю. А когда отстранилась и отошла к шкафу, чтобы выбрать чистую одежду, то увидела, что на белой краске остались пятна крови. Выругалась. Нашла салфетку и оттерла их, костеря себя за забывчивость. Морок-мороком, но на самом-то деле вся моя одежда в крови. И об этом не стоило забывать. Выбрала платье потемнее и поплотнее и отправилась в ванную. Все же стоило смыть с себя грязь и кровь.
Встав под струи душа, машинально повернула красный вентиль. Горячая вода ударила о поддон, выбив россыпь капель и облака пара. Вот только тепла я не чувствовала. Зато одна из ран на теле начала сочиться. Не сильно, почти незаметно, но все же.
Я резко закрыла воду. А потом потянулась к другому вентилю. Холодная вода не обжигала кожу морозом. Я вообще не чувствовала ничего. Возникла мысль: интересно, окажись я в холодильном сундуке, я бы смерзлась в ледышку, окоченела или не потеряла бы подвижности?
С такими чисто исследовательскими мыслями я и вышла в коридор. На голове был тюрбан из полотенца. Халат старательно запахнула так, чтобы закрытой оказалась даже шея. И на цыпочках, тихо-тихо, так, чтобы неожиданные неприятности не услышали и не кинулись за мной следом, быстро посеменила к своей комнате.
Спать не хотелось вовсе. Обычно в это время, придя с ночного практикума, я падала замертво на кровать. Но… судя по всему, те, кто говорили «после смерти выспишься», ни демона не понимали в загробной жизни.
Нари с племянниками обещала прийти к обеду. До этого я должна бы, по идее, сладко посапывать. Но как-то мне мять подушку совершенно не хотелось. Впрочем, голода я тоже не чувствовала. Припомнила, что там говорил Арнсгар… кажется, что мое сердце будет биться не чаще удара в минуту, а вдохи и выдохи станут редки.
Задумчиво потрогала мокрые волосы, которые никак не хотели высыхать. Взгляд упал на бледную кожу. Подумалось, что те несколько часов, что уходили у меня на сон, сегодня я потрачу на то, чтобы выглядеть нормальной.
Так оно и вышло. Я несколько раз накладывала и стирала перед зеркалом макияж. Первый раз перестаралась с пудрой — и румянец вышел излишне здоровым. Прямо свекольным. Вторая попытка привела к тому, что, увидь мой раскрас, девицы из квартала Сиреневых фонарей полезли бы в драку — вырывать лохмы наглой конкурентке, вздумавшей покуситься на их угодья.