— Так мы не знахарки или гадалки какие, чтобы нас любой обидеть мог, наколдуем так, что не только не сбегут, на руках носить будут, зацеловывая в пятки, — зловеще улыбаясь, заверили находчивые невесты.
Участники свадебного отбора, держась друг за друга, как за последнюю соломинку, не разбирая родов войск, дружно попятились назад.
— Проходите, гости дорогие, совет держать будем, — не сводя с меня глаз и прожигая у меня на переносице дырку, гостеприимно, цедя сквозь зубы каждое слово, приглашал в царский терем государь.
Я, в предвкушении нового противостояния, пошла в терем первой, ведя за руку Ванюшку, а он, в свою очередь, Елисея. За нами гордо прошествовали баба Яга и баба Янина. Наш поредевший отряд замыкал злющий самодержец, оставив Тихона и Любомира откачивать после пережитого стресса подчиненных. Что-то вои в тридесятом царстве хлипкие! Перепугались семейного счастья двух миленьких и почти безобидных старушек. Трусишки!
Нас проводили в отдельную небольшую горницу, у дверей которой стояли два внушительных охранника.
Судя по усилению конфиденциальности, царь прислушался к моим доводам об утечке информации по нашему непростому делу. Мы расселись за большим столом, я демонстративно усадила Ванятку на стул рядом с собой и выложила перед ним на стол уже немаленький игрушечный зоопарк. Достав из сумки блокнот и карандаш и сложив руки в жесте отличницы, была готова внимать дальше разыгрываемому передо мной новому, я бы сказала, царскому представлению. Было сразу видно, что высокопоставленный артист, сценарист и режиссёр в одном лице заранее готовился. Что ж, уважим заслуженного деятеля искусств тридесятого царства. Я театр уважаю, но данный спектакль явно смахивал на самодеятельность. Ну, да, ладно, потерпим. Натянула на лицо маску подоброжелательней и молчала, давая возможность высказаться более опытным сказочникам.
— Итак, что вы мне расскажете? — строго вопрошал супостат.
Я демонстративно повернулась к бабе Яге, приоткрыв рот и зажав в руке карандаш, готовясь записывать. Баба Яга взглянув на меня, вздохнула и рассказала царю-батюшке о ключнице и знахарке, о нашем разговоре с дочурками боярина Ротмира Родановича, о злодее Прохоре.
— Всех арестовать, — шепотом орал диктатор, косясь на охраняемую дверь.
— Так арестовать-то всех можно, да только Машенька права, если спугнем колдуна, что те иголочки сотворил, можем и не снять проклятье с Елисея, — ответила баба Янина.
— А почему Прошку еще не допросили? — ярился самодержец, не сводя с меня озверевших глаз.
Я вновь демонстративно повернулась к бабе Яге, мол, если вы такие послушные исполнители этого самодура, сами перед ним и оправдывайтесь.
— Не переживай, царь-батюшка, глаз с Прохора не спускаем. Сейчас он по отцову поручению отбудет в деревеньку под нашей столицей и к сумеркам прибудет аккурат в подвал в нашем тереме, — сообщила баба Яга.
— Почему долго так, нельзя было побыстрей его в подвал посадить? — нервничал царственный отец.
Диктатор, не стесняясь, распиливал меня взглядом на мелкие кусочки, насаживал их на шампура и, медленно, поворачивая их на огне, готовил из меня аппетитный шашлык. Я широким жестом повернулась к бабе Янине, готовая внимать ее ответу.
— Не нужны нам лишние подозрения об успехах в расследовании, — оправдывалась из последних сил Янина. — Пусть думают, что топчемся на месте.
Царь тяжело вздохнул, но согласился с ее доводами: — Может ты и права!
Нервы супостата сдали, и он двинулся на меня. Уперев свои руки по обе стороны от моего хрупкого тела, царь навис надо мной.
— А что ты-то все молчишь, Машенька? — его угрозы говорили мне о том, что сейчас венценосный удостоит меня индивидуальным допросом с пристрастием.
Решила применить проверенную веками женскую тактику: прикинулась дурой. Нет, не блондинкой, не фотомоделью, а именно всеобъемлющей, стопроцентной ДУРОЙ. Помирать, так с музыкой.
— Так, что я сказать-то Вам, царь-батюшка всея тридесятого царства, могу? — тщательно моргая глазками, и кокетливо поправляя прическу, ответила я. — Прибыла я издалека, светским разговорам не обучена, в обществе царских особ теряюсь и робею.
И снова луп-луп своими честными глазами. Царь побагровел, продышался и продолжил допрос.
— Что-то раньше при встречах со мной ты смелая была и рта своего не закрывала!
С преданностью болонки заглянула в злые очи диктатора, продолжая участвовать в самодеятельности.
— Так, спасибо Вам за науку, обучили кой-чему, — поднимаю обе руки из-под стола, проводя им вдоль своего тела, подчеркивая свои плавные изгибы, акцентируя внимание на пышной груди.