— Хотим помощи твоей просить, — начала я разговор.
Святояр сразу понял, что в сегодняшнем допросе именно я буду вести партию первой скрипки, и внимательно на меня смотрел. Ну, почему он такой спокойный?
— И чем же я Вам помочь могу, многоуважаемая Мария Васильевна? — насмешливо спросил царский ближник. — Или младший царевич вообще от рук отбился, и Вы предлагаете его для перевоспитания на строительство пограничной заставы с собой взять?
Вопрос прозвучал как-то двусмысленно, мы с Ягой дружно напряглись. Святояр уловил перемену в нашем настроении, но продолжил.
— Так строительство — дело серьезное, к нему недоучек, лентяев да детей малых не допускают, а то, беда может случиться, — весело рассмеявшись, проговорил боярин.
У Яги начал дергаться правый глаз, у меня похолодели руки. Это что он имел в виду? Дочь знахарки до конечного пункта не доедет? Что он собирается делать с ребенком? Увидев наше состояние, воевода нахмурился и вполне серьезно спросил:
— Что у вас случилось? Отвечать коротко и по делу.
Мы с бабой Ягой от такой смены тона ведения беседы аж растерялись, но, переглянувшись со старшим поколением, я призналась:
— У знахарки Збары дочка маленькая пропала, вернее, ее украли.
От моего сообщения Святояр весь подобрался и посуровел, теперь перед нами стоял грозный воевода, готовый к решительным действиям. От такой резкой смены личины я поежилась и, как будто, уменьшилась в размерах. Умел царский ближник давить авторитетом.
— И если вы с этой бедой пришли ко мне, значит, решили, что я украл этого ребенка? — всё, тушите свет, сейчас нас с Ягой хоронить будут, причем торжественно.
Пока эта громила орал на нас с перекошенным лицом, воодушевленный нашей несправедливостью, я прикидывала, как бы так сгруппироваться, чтобы, если и грохнусь в обморок, то с минимальным ущербом для моего хлипкого организма.
— Да, как в ваши пустые головы пришла столь светлая идея? Значит, если у меня сговор по поводу свадьбы с этой вертихвосткой порушился, то я уже детей воровать начал? — Святояр навис над нами, как коршун над глупыми перепелками. Как оказалось, пока он басил свою праведную тираду, мы с бабой Ягой планомерно и целеустремленно отступали, как нам казалось, к двери, но этот оратор умело управлял нашим запоздалым маневром, и, в итоге, мы обнаружили себя прижатыми к бревенчатой стене, причем лицо воеводы нависало над моим буквально в пяти миллиметрах. Отчего-то я почувствовала себя немного неуютно. А вот это наглец неспешно прошелся взглядом по моему лицу, внимательно рассматривая глаза и, особенно, губы. Меня охватила чисто женская неловкость, создавалось впечатление, что меня под микроскопом рассматривают, причем не как соперника в споре. От неожиданности, хотя нет, видимо, с перепугу, сработали инстинкты, и я тоже очень внимательно начала рассматривать Святояра. Высокий лоб, прямые русые брови, серо-голубые глаза, прямой нос, тонкие упрямые губы, лицо было обветренное и загорелое, вокруг глаз и рта было много мелких морщинок, что говорило об улыбчивости мужчины, который также внимательно и неспешно изучал мои губы. Мне очень захотелось заглянуть ему в глаза, я чуть присела, наклонив голову на бок, и наши глаза встретились. Сердце начало стучать так сильно, что, казалось, выпрыгнет, в ушах зашумело. Вот тогда-то я и порадовалась, что нас с Ягой к стенке, как бабочек пришпилили, было на что опереться. Этот пристальный взгляд меня насквозь прожег, а я не могла отвести от него глаз, хотя, если быть честной самой с собой, то и не хотела. Былая отчаянная храбрость и игривость схлынули, все было слишком по-настоящему, где-то в районе груди появилось щемящее чувство нежности, которое толкало притронуться к этому мужчине, провести рукой по груди, почувствовать его запах.